— Что ты болтаешь? — вскинулась Мадлен. — Давай лучше я его убью!
— Правду говорю, — сказал художник мрачно. — Сердце мне говорит. Знаю. Разрешаешь мне оставить портрет у себя?
Мадлен задумчиво оделась. Забавное приключение. Когда она дремала в перерыве между ласками, а он, как бешеный, писал ее, не успевая выжимать из тюбиков краски на палитру, слизывал языком, как собака, ненужные мазки, ей привиделась женщина… вроде бы ее мать. Мать стояла рядом с ней в тулупе, держала в кулаке вареную горячую картошку, посыпанную крошенным зеленым луком и перцем, протягивала ей. Ешь, доченька!.. Небось голодна. Не кормят тебя в Пари-то. Из какой жизни пришел сон? Сны не нужны. Нужна жизнь — живая, яркая, полная борьбы и побед. Она победит. Она щедрая. Она радостная и молодая. Она подарит себя художнику, чтобы он помнил о ней.
— Оставь себе, — кивнула. — На что он мне? Все равно мадам отберет. И повесит себе в приемную. А мне натянет нос. Прощай, маэстро! Ты великий любовник. И художник будь здоров. Живи. Если вдруг увидишь меня на дороге жизни — помолись за меня.
Она сбежала по щербатой лестнице. Стоя во дворе, заплеванном шелухой семечек и заваленном пустыми бутылками, меж спящих на Солнце кошек и собак, бросила последний взгляд на мансарду.
Стекла окон мансарды сияли в лучах утра, как алтарный складень.
Она перекрестилась и побежала. Короткая юбка била ее по бедрам.
Граф недолго дулся на нее из-за приключения в Красной Мельнице. Не прошло и трех дней, как он заявился снова — с огромным букетом роз, из-за цветов не было видно, кто это. Он протащился с букетом мимо всех будуаров и ввалился к Мадлен.
Кази и Риффи, сидевшие за столом и потягивавшие из рюмочек старый душистый коньяк, завизжали и разбежались.
— Цветочная голова!.. Цветочная голова!.
Мадлен защелкнула замок и повернулась к цветочной копне.
Ударила по букету, цветы рассыпались по полу, зацеплялись шипами за ее волосы, кружева пеньюара, застревали за низко открытым корсажем.
— Какая прелесть! — притворно-восторженно протянула Мадлен, потрясла головой. Роза свалилась на паркет, выскользув из-за ее уха. — Как мило с твоей стороны!
— Мадлен, — сказал граф хрипло и схватил ее за плечи. — Ты шлюха.
— Ну да, шлюха, — сказала Мадлен весело. — А ты и не знал?
— Мадлен, не делай так больше никогда.
— Как знать.
— Мадлен, пойдем кататься на пароходиках по Зеленоглазой. Я купил два билета.
— Мадам не отпустит. Сегодня ожидается много гостей. Будет бешеная ночка.
— К черту мадам! — завопил он. — Ты можешь послать мадам к черту!
— Могу, — радостно согласилась она.