— Тихо, — сказал Лысый. Внушительно сказал, и его услышали.
Крик самца оборвался, перешел в икоту. Он кивал головой и икал, пялился на свой собственный револьвер и, видимо, не узнавал его. Настя глядела на Зверева. Виталий снова нажал клавишу центра — комнату наполнила «ламбада».
В глазах Анастасии Тихорецкой была растерянность. Не страх, нет. Только растерянность.
— Тихо, — повторил Лысый. Самец кивнул, но икать не перестал. Виталий приблизился к нему, присел. — Тебя как зовут? — спросил дружелюбно, хотя знал, как зовут Настиного любовника.
— Владик… ик.
— М-да… в твои лета и с таким специфическим… э-э… способом заработка пора бы уже быть Владиславом, — сказал Виталий. — Но ты, Владик, не бойся. Мы к тебе претензий не имеем. Мы тут потолкуем, а ты пока в туалете посиди… хорошо?
Владик снова кивнул. Лысый взял его за локоть, помог встать. Для изоляции перепуганного самца нашлось место удобнее, чем туалет, — стенной шкаф. Виталий закрыл Владика внутри шкафа, снаружи подпер дверь шваброй: посиди. Самец продолжал икать.
Настя за это время успела одеться. Выглядела она довольно спокойно, молчала, курила длинную черную сигарету. Зверев все так же стоял у косяка… Вернулся Лысый.
— Ну, — сказал он с порога, — начнем?.. Здравствуйте, Анастасия Михайловна.
— Вы отдаете себе отчет, что вы сейчас делаете? — строго спросила Настя.
— Конечно, — весело ответил Виталий.
— Нет, похоже, вы не отдаете себе отчета. Вы ворвались в жилище с оружием в руках…
— Молчать! — хлопнул ладонью по столу Виталий. — Ты, подруга, не в суде. И понты раскидывать не надо. Ты отлично знаешь, зачем мы пришли.
— Немедленно убирайтесь вон! — довольно твердо произнесла Настя. Лысый смотрел на нее с откровенной ухмылкой. — Вы понимаете, с кем связались? Мой муж — генерал ГУВД.
Лысый откровенно расхохотался. Когда отсмеялся, сказал:
— Ты что, подруга? С мужем ты давно разошлась. Ты про это забудь… Ты уже не судья, ты уже не генеральша. Ты — крыса. Ты нас кинула, и теперь мы пришли за своими бабками.
Настя облизнула губы, посмотрела на Зверева:
— Саша!
— Что? — спросил Зверев.
— Саша! Скажи же ты… ты же все знаешь.
Зверев внимательно смотрел Насте в лицо… некогда любимое, а теперь… а что теперь?… Он не знал.
— Что ты молчишь, Саша? Скажи правду… ты один знаешь.
…Теперь он действительно видел в этом лице что-то крысиное. За правильными и привлекательными чертами лица прятался крысиный оскал.
— Да, — сказал Зверев, — знаю. Теперь я знаю. Теперь, тварь, я все про тебя знаю.
Впервые в глазах Насти мелькнул страх. Но только на секунду… Она справилась. Она сообразила: что-то не так. Нужно менять тактику. Соображала она, надо признать, быстро.