– Палаццо Ринарди, – сказала она гондольеру, нервно задергивая занавеси. Она все еще не знала, что она ему скажет, когда дергала за шнур старого железного дверного колокольчика, моля Бога, чтобы Фелипе оказался дома. Она просто знала, что ей нужно поговорить с ним, объяснить, сказать, что она уже принадлежала ему еще до того, как все стало так ужасно. Дрожа от страха при мысли о том, на что решилась, осмелившись прийти сюда, Поппи звонила в колокольчик опять и опять, пока не услышала наконец звуки торопливых шагов, и голос Фелипе спросил:
– Что случилось? Кто там?
– Это… это я… Поппи, – ответила она, прислонившись к стене – колени у нее подгибались, и она боялась, что вот-вот упадет.
Распахнув дверь, Фелипе уставился на нее в изумлении. На нем был бордовый шелковый халат поверх пижамы и его волосы были в беспорядке после сна.
– Быстрее, пока тебя никто не увидел, – сказал он, схватив ее за руку и втаскивая внутрь.
– Что тебе нужно здесь в такой час – ночью? Ты хочешь помешать тому, что происходит между мной и Энджел? – его взбешенные зеленоватые глаза впились в нее. – Конечно, так и есть, – сказал он презрительно. – Ты ревнуешь! Ты хочешь скандала. Ты хочешь воспрепятствовать!
– Нет, ох, нет, это не так, – закричала Поппи. – Я поняла, почему ты хочешь жениться на Энджел. Но пойми, Фелипе, это ошибочно, неверно, когда мы так любим друг друга…
– Любим? – спросил он, его брови приподнялись. – Любовь? Спроси себя, Поппи, разве ты чувствуешь ко мне любовь? Спроси себя хорошенько, зачем ты здесь. С женихом другой женщины! Я думаю – ты девушка, которая хорошо отдает себе отчет в том, что делает, – добавил он, наклоняясь к ней так близко, что она могла ощутить его дыхание на своей щеке. – Ты знаешь достаточно, чтобы свести с ума мужчину, Поппи Мэллори. О, да – добавил он, приподнимая ее лицо к своему. – Ты думаешь, что я не знаю все об этой маленькой шараде? Ты сыграла роль наследницы Константов очень хорошо, мисс Мэллори, но недостаточно хорошо для того, чтобы перехитрить меня!
Потом его рот прижался к ее рту с такой сокрушающей силой, что Поппи задохнулась.
– Подожди, нет… – закричала она, отталкивая его. – Это правда – то, что ты сказал, я сочинила шараду, но я не лгала тебе намеренно, я и представить себе не могла, что ты подумаешь, будто у меня есть деньги…
– А из-за чего бы еще я возился с тобой? – спросил он презрительно. – Из-за твоих красивых наглых глаз и твоей молочно-белой кожи? Ты – соблазнительница, Поппи, а любовь не имеет к этому никакого отношения.
Он опять притянул ее к себе, запрокидывая ей голову, когда целовал ее.