– Гости, гости-то какие! – излишне суетливо шустрил он, частя на лесном наречии. – Жена, собирай на стол, да что получше – проголодались, небось, с дороги? – и заглядывал в глаза горцам, неспешно шагавшим по убитой до каменной твердости земле, словно воочию хотел убедиться, что они всем довольны.
– Что ты метелкой мечешься? – удивился Семик, уже усаживаясь за стол – широкий, крепок сбитый из прочных досок. Брячислав устроился у окна, подпер спиной раму, подмигнул старшей дочке Аркашки, которая вдруг побледнела и выскочила из горницы. – Ты вот что говори нам…
Двери распахнулись, с треском ударив по стене, от тяжелого пинка. Внутрь полезли, склонив винтовки со штыками наперевес, горные стрелки с тупо-злобными лицами, многочисленные и молчаливые.
– Хватайтя их! – завопил Аркашка, предусмотрительно, словно на пружинах, отскакивая к другому концу стола. – Хватайтя!
– Дед, засада! – крикнул Брячко, прянув вперед от окна.
– Чтоб впослед у тебя упыри гостили, переворотень! – выхваченный стариком короткий широкий нож полетел в Аркашку, но тот успел в страхе присесть, и нож со стуком вонзился в стену, глубоко расколов бревно. Второй – угодил в ощеренный рот одного из стрелков. – А! Кровь Перунова! Брячко, в окно! Беги, внучек!
Брячислав, мгновенно подхватив из угла скамью, высадил раму и метнулся следом. Семик, ударом ноги перевернув стол между собой и нападающими, выхватил меч и камас…
…Брячислав упал на руки с перекатом – сразу оказался на ногах. И так же сразу ему стало ясно, что уйти не удалось – расплывчатые, серые фигуры, похожие на Map, надвигались со всех сторон.
– Не кричала сей день моя Желя, – пробормотал мальчишка и, бросив послушное, тренированное тело в воздух, с маху ахнул не успевшего и вскрикнуть стрелка, что оказался ближе остальных, в грудь обеими ногами. – То тебе! А то – тебе! – приземляясь, он обеими руками опустил меч на плечо подскочившего сбоку, раскроив его до середины груди.
– Бейте его прикладом в морду! – визгливо и истошно заорали сзади.
Повернуться Брячко не успел – стало ОЧЕНЬ светло, как не бывает даже днем, а потом – ОЧЕНЬ темно, как не бывает даже ночью…
…Старого горца пытались первые секунды взять живым. Двое поплатились за это руками, один лишился головы, двое были проколоты, а двое – порублены насмерть. Семик не пытался выскочить за внуком в окно – бесполезно это было, в саду слышались крики и свирепая возня.
В юности он был ловчей и подвижней, но силу и выносливость сохранил и сейчас. Отбиться Семик не надеялся – скорей уж, просто хотел прихватить за кромку побольше врагов.