Как бы прочитав его мысли, Бренда заметила:
– Сейчас я даже играть бы здесь не стала.
Майрон кивнул.
– Тебе тогда было нелегко? Прийти сюда играть?
– Твой отец мне помог, – сказал он.
Девушка улыбнулась.
– Никогда не понимала, чего он к тебе так привязался. Как правило, отец ненавидел белых.
Майрон сделал вид, что удивился.
– Это я-то белый?
– Как Джеймс Бьюкенен.[9]
Оба через силу рассмеялись. Майрон решил попытаться еще раз.
– Расскажи мне про угрозы.
Бренда уставилась в окно. Они проезжали мимо местечка, где продавали колпаки на колеса. Сотни, а может, и тысячи колпаков сверкали на солнце. Странный бизнес, если подумать. Люди покупают новый колпак, как правило, только в том случае, если старый украли. Ворованные колпаки потом появляются именно в таких местах. Эдакий маленький круговорот вещей в природе.
– Мне звонили, – начала она. – В основном ночью. Один раз сказали, что мне не поздоровится, если они не разыщут моего отца. В другой раз заявили, что пусть лучше отец остается моим менеджером, иначе будет хуже. – Бренда замолчала.
– Не догадываешься, кто бы это мог быть?
– Нет.
– Не знаешь, кто разыскивает твоего отца?
– Нет.
– Или почему он вдруг исчез?
Она отрицательно покачала головой.
– Норм упоминал, что за тобой следили на машине.
– Мне про это ничего не известно, – сказала Бренда.
– А голос по телефону каждый раз был один и тот же?
– Не думаю.
– Мужской, женский?
– Мужской. И принадлежал белому. По крайней мере, мне так показалось.
Майрон кивнул.
– Хорас играл?
– Никогда. Вот дед, тот играл. Проиграл все, что у него было, хотя что там у него могло быть? Папа никогда даже не пробовал.
– Деньги он занимал?
– Нет.
– Ты уверена? Даже при финансовой поддержке твоё обучение обошлось в копеечку.
– Я на стипендии с двенадцати лет.
Впереди по тротуару пошатываясь брел человек. На нем было белье от Кэлвина Клайна, разномастные лыжные ботинки и большая шляпа русского образца, как у доктора Живаго. И ничего больше. Ни рубашки, ни штанов. Он сжимал в кулаке бумажный пакет, словно помогал ему перейти через улицу.
– Когда начались звонки? – спросил Майрон.
– Неделю назад.
– Как раз когда исчез отец?
Бренда кивнула. Она хотела еще что-то сказать, Майрон видел это по выражению ее лица, но молчал и терпеливо ждал.
– В первый раз, – тихо произнесла она, – мне велели позвонить матери.
Майрон подождал, не добавит ли она что-нибудь. Когда стало ясно, что он ничего не дождется, спросил:
– Ты позвонила?
– Нет, – печально улыбнулась девушка.
– Где живет твоя мать?
– Понятия не имею. Я видела ее в последний раз, когда мне было пять лет.