— А чего вы переживаете, — сонным голосом пробормотала Алия. — С нами аж двое наставников.
— И оба мои, — добавила я.
— Вот тебе Феофилакт и устроит по возвращении экзамен, — проворчала подруга, засыпая.
— Ага. — С меня соскочил весь сон, я оторвала голову от подушки и села. — Ну по демонологии я выкручусь, расскажу про Лилит, та еще мегера. По мифотворчеству расскажу про Сусаноо — так рождаются мифы. А вот что делать с практической магией? — Я посмотрела на недоеденный пирожок на тарелке, но посреди ночи не решилась поднимать его над тарелкой даже на волосок, вдруг что-нибудь пойдет не так, жаль лишать людей крова.
Анино встретило нас разгулом настоящей свадьбы. То, что свадьба случилась не на Покров, не вызвало удивления, молодка была явно на сносях. Это болото засосало нас на три дня.
— Я сейчас спою вам замечательную песню! — объявила я, размахивая кубком с вином, на женской половине старостиного дома (все-таки лорд Урлака в гостях). И с чувством завела любимую песню принца-скандалиста: — А я пьяный, как свинья, нету денег у меня…
— От это я понимаю! — радостно воскликнула Алия. — Не песня, а сплошной мат!
— Какой мат? — возмутилась я и продолжила: — Я не знаю о тоске, целый день я пью саке, а потом горланю песню и валяюсь на песке.
Лейя, выхватив тетрадь, заметалась по светелке в поисках пера:
— Повтори еще раз! Я потом в кабаке кого-нибудь так обложу! Умрут от зависти!
Я обиделась на подруг, выскочила во двор и, прижав к стене всю теплую компанию, от Сиятельного до Зори, несмотря на их протесты, исполнила всю песню от начала до конца.
— Разве я плохо пою? — спросила я.
— Так это была песня! — фыркнул Велий. — Надеюсь, о любви?
А Волк, многозначительно потерев морду, сказал:
— Да, не хотел бы я жить в той сказочной и интересной стране, где даже о любви могут петь исключительно матом.
— Нет, правда, на каком языке? — поинтересовался Сиятельный.
— Издеваетесь, да? — догадалась Я. — Я кроме общепринятого никакого не знаю! — Я решила пойти и спеть эту песню жениху с невестой, но Аэрон крикнул мне вслед:
— Ластолайка!
— С чего это я остроухая?! Сам ты редкозубый!
Дружки захохотали, а Велий с ехидцей поинтересовался:
— Ты хоть понимаешь, что на эльфийском собачишься?
— Ага! Ты еще скажи, что я на моранском стишата слагаю! — вконец обиделась я и, махнув рукой, гордо поплыла к народу.
К Белым Столбам мы подъезжали измотанные дорогой. Я шепталась с овечкой:
— Слушай, это правда, что я из-за родства с Горгонией могу любой язык понимать?
— Вполне вероятное явление, — ответила та. — Раз в тебе ее кровь, значит, и талант.