— Знаешь, Речел, нам все равно, умеешь ты готовить или нет.
— Что значит все равно? Ведь для этого ты и привез меня сюда! Готовить, убираться и следить за порядком в доме, — всхлипнула она.
— Именно этим ты и занимаешься. Следишь, чтобы Коди являлся к ужину чистым и опрятным, ставишь цветы на стол, наводишь везде красоту. Для нас это главное, а как ты готовишь, не столь важно.
— Ты просто так говоришь, — сказала она дрожащим голосом.
— Речел, я не просто говорю. Ты понятия не имеешь, каково нам было здесь до тебя. Когда умерли родители, Коди и Дэниела стали мучить кошмары. А теперь они больше не плачут во сне. — Он помолчал, чтобы Речел осознала услышанное. — Твое присутствие дало мальчикам ощущение безопасности. Кроме того… — У него вдруг запершило в горле. —..Кроме того, я думаю, что полюбил тебя.
Речел тут же перестала всхлипывать и посмотрела на него. Клинт выдержал ее взгляд.
— Ты не будешь так думать, когда узнаешь правду, — дрожащим голосом сказала она. — Я не только неумеха, как ты полагаешь, но еще и ничего не вижу.
— Чего не видишь?
— Ничего! Я почти слепая. Чтобы видеть, мне нужны очки со стеклами толщиной в полдюйма.
— Вроде ты уверяла, что у тебя неплохое зрение.
— Я говорила не правду. Зрение у меня просто ужасное.
Внимательно изучая ее, Клинт припомнил все случаи, когда она вот так же пристально смотрела на него. Однако он всегда считал, что она просто ловит каждое его слово. Значит, она глядела на него широко раскрытыми глазами только потому, что старалась увидеть его! Господи, до чего же он был слеп, иначе бы давным-давно все понял.
— А почему же ты не надевала очки, дорогая?
— Они разбились. Я всегда ношу их в кармане юбки, пока могу обходиться без них. Когда я упала в церкви, стекла разбились, а запасные очки остались дома.
— Нужно было все мне рассказать. Я бы съездил в город и привез тебе запасные очки, милая. Просто не верится, что столько времени ты почти ничего не видела. — Клинт вздохнул. — Как только я смогу вырваться… в субботу, наверное… мы привезем твои очки. Ты можешь подождать до субботы?
Подбородок у нее задрожал, а чудесные голубые глаза наполнились слезами;
— Ты не против?
— Не против чего?
— Чтобы я их носила… Даже если я буду в них настоящей уродиной? Тебе все равно?
Его словно ударили кулаком в солнечное сплетение.
Эту девушку, которую он так любил, кто-то страшно обидел. И тут не обошлось без мужчины.
— Речел, при всем своем желании ты не можешь стать уродиной..
— Могу, — всхлипнула она.
Клинт наклонился и слизнул языком слезинку с ее щеки:
— Даже в очках со стеклами толщиной в целый дюйм ты самая прекрасная девушка, которую я когда-либо видел, и я убью того негодяя, который тебя обидел. Кто он?