– Уверяю вас, сударь, никакой решительности не потребовалось. Видит Бог, я даже с королевой говорю, не испытывая робости.
Я намекала на то, что вхожа к особам куда более высокопоставленным, чем он. Клавьер улыбнулся, опустив глаза.
– Ну а почему же сюда не пришел ваш муж?
– Мой муж придет тогда, когда сочтет нужным.
Я сказала это очень сухо, желая прервать дальнейшие расспросы.
– Я обычно не веду переговоров с женщинами.
– Моя подпись на векселе весит не меньше, господин Клавьер.
– Да, я знаю, принцесса.
Я вздрогнула. В его устах слово «принцесса» прозвучало почему-то не как мой титул, а как ласковое обращение – что-то вроде «моя красавица» или «моя прелесть». Мне это не понравилось. К тому же он смотрел на меня не так, как следовало банкиру: почтительно и по-деловому. Я словно забавляла его, и, заметив это, я почувствовала злость.
– Перейдемте скорее к делу. Мне нужно триста тысяч ливров, и как можно скорее. Мой отец всегда пользовался вашими услугами и говорил, что вы можете доставить такую сумму за сутки.
– Вы хотите открыть свой собственный кредит в моем банке?
Я смутно представляла себе, что такое кредит, но не хотела показать этого и холодно кивнула в ответ.
Клавьер смотрел на меня со странным любопытством, словно ему было чертовски интересно узнать, для чего же мне понадобились такие огромные деньги. Он не задал мне подобного вопроса, но я испытывала такие чувства, словно вопрос все-таки прозвучал.
– Это будет вам дорого стоить. Я мгновенно исполняю желания своих клиентов, но им это обходится в копеечку. Я скуп и прижимист, предупреждаю вас, – добавил он насмешливо.
– Да, я понимаю. Если вас только это заботит, я могу успокоить вас. Я согласна платить ту цену, какую вы назначите, – заявила я с известкой долей высокомерия в голосе.
Этот человек был из другого мира – мира денег и чистогана, мира, который был презираем в аристократических кругах. Банки, коммерция – это не для аристократов. Дворянин должен как можно реже прикасаться к деньгам, погоня за прибылью и выгодой для него неприемлема. Эти взгляды довлели надо мной и принижали Клавьера в моих глазах.
– Я понимаю, вам нужно обогащаться, это ваше занятие. – Это прозвучало так, словно я сказала: «Понимаю, вы грязный делец, это как раз для вас». Клавьер нахмурился. И тогда я выпалила – Я согласна на двадцать процентов, сударь.
Он взглянул на меня с удивлением, потом поднялся и небрежно расправил манжету. На губах у него была улыбка.
– Мадам, мы друг друга не поняли. Или вас кто-то неправильно информировал. Двадцать процентов? Но, Боже мой, это же не для вас. Вы – совершенно особенная женщина, титулованная, приближенная к королеве. Как я могу оскорбить вас такой цифрой?