Воздушные замки версальского рококо были искусственны и хрупки, хотя по-своему красивы. Аристократический мятеж против грубой реальности сказывался в том, что естественным свойствам материалов и пропорциям предпочиталась атектоничность, иные, чем в натуре, пропорции, отвергались законы силы тяжести – этим доказывалась возможность пренебречь грубыми законами вещества, поставить на их место другие, созданные фантазией. Женщины, принадлежащие Версалю, были чувственны и легкомысленны; мужчины хотели видеть свою даму драгоценной куклой, райской птицей, изысканным цветком… Словом, это был совершенно особый, необычный, волшебный мир, созданный среди царства реальности. Но солнце над этим миром закатывалось, сладкая сказочная жизнь уходила в небытие, наступало владычество буржуа.
Над лагерем буржуа, находившимся в Пале-Рояль, черной тучей нависло недовольство. Как может быть, что в богатой стране пустеют амбары, что на самой щедрой в Европе земле люди живут без хлеба? Кто-то же должен быть виновен: если одному не хватает хлеба, значит, другой ест его слишком много; если одного гнетут обязанности, значит, другой урвал себе слишком много прав… Государственный долг достиг миллиарда 250 миллионов ливров, астрономической суммы – кто и куда растратил ее? Поскольку каждый знал, что король, скромник и обыватель, к этому не причастен, то вся ярость буржуа обрушивалась на ослепительную, расточительную и легкомысленную королеву. Говоря о политике, вспоминали об Англии и США, в государственном устройстве которых усматривали зачатки демократии. Во Франции видели лишь застой и упадок вследствие абсолютной неспособности двора чем-либо управлять.
Именно об этом говорило третье сословие Парижа, собравшись в кофейнях Пале-Рояль. Их крыши объединяли самых разных людей – реформаторов, либералов, конституционалистов, вольтерьянцев, филантропов и масонов. К ним присоединялись должники, обойденные королевской милостью аристократы, образованные лавочники, безработные адвокаты, демагоги и газетчики. Каждый знал направление разговора, знал девиз: против короля! – а прежде всего: против королевы!
Таковы были эти противоположные лагери. Разница заключалась в том, что аристократия Версаля ни сном ни духом не ведала о существовании столь грозного противника, а если и слышала что-либо об этом, то нисколько не задумывалась. Эти люди принадлежали XVIII столетию – самому галантному, романтичному и ослепительному в истории. Буржуа были предвестниками грядущего XIX века – века ханжества, пуританских обычаев, денег и кровопролитных войн.