Рейд одернул его:
— Эрисса танцует с быками.
— То же имя, что у твоей любовницы в Афинах. Похоже, в этом что-то кроется. Кстати, о ней ты меня не спросил.
«Неужели я боюсь?», — подумал Рейд и спросил:
— Ну и как она?
— У нее тоже все в порядке. Сначала тосковала, а потом — помнишь Пенелеоса? — Диор толкнул его локтем и подмигнул. — Вот он ее и утешает. Но тебе ведь все равно?
— Да, — тихо ответил Рейд.
— Эрисса-старшая прошла через множество рук. Девушку Эриссу он обязан уберечь.
— Нет, — сказала Лидра. — Я не собираюсь беседовать с тобой о моих переговорах с Тезеем. Нагло с твоей стороны об этом спрашивать.
— Его следует опасаться, — возразил рейд.
— Она глядела на него с высоты своего трона. За ее спиной вершил свой суд Гриффин — Судья Мертвых.
— Откуда ты знаешь?
— От своего оракула.
— Почему же тогда оракул приказал заключить союз? Или ты солгал?
Лампы мерцали в холодном зале. Они были одни, если не считать теней на стенах. Но за дверью ожидали стражники. Они без оружия: его запрещено носить на священном острове. Однако четверо сильных воинов живо скрутят Дункана Рейда.
— Преступников на Крите отправляют в каменоломни, — сказала Лидра. — Долго там не живут. Да и не хотят жить.
— Я не… Госпожа моя… Я просил принять меня до отъезда Диора, потому что подозреваю его и его хозяина…
— На каком основании? Эгей бунтовал, но теперь это выживший из ума старик. Тезей убил своих двоюродных братьев, воспитанных на Крите, но теперь это покорный наследник престола. И станет покорным царем.
— Я слышал, что они, ахейцы, говорят…
— О да. Они ворчат, злятся, кое-что устраивает заговоры, но что с того? Тезей справится с ними, потому что надеется заслужить в Талассократии достойное место для себя и своего царства, — Лидра направила палец на рейда. — Ты хочешь посеять раздор, чужеземец? Кому ты служишь?
— Он подумал, что придется сказать ей всю правду, как бы это ни было опасно. Но выбора нет.
— Госпожа моя, — медленно начал он. — Я никогда не лгал тебе, но не говорил всего, что знаю. Помни, что меня тут никто не знает. Мне нужно было разобраться во всем, узнать, что к чему. Поверишь ли ты моему рассказу? Этого я до сих пор не знаю. Выслушаешь ли ты меня?
Она кивнула.
— Мой пророческий дар оттого, — сказал он, — что я пришел из будущего.
— Откуда? — она наморщила лоб. Язык кефту не включал в себя такое понятие.
Но суть она уловила быстрее, чем он ожидал. Она сделала охранительный знак и поцеловала талисман, но была на удивление спокойна. Должно быть, ей, живущей в мире мифов и загадок, это представлялось еще одним чудом.