«Матрос ведь, перед тем как сесть в машину – там, во дворе дома, – копался в багажнике, – подумал вдруг Николай, – вполне возможно, что для него там оставили какое-то оружие…»
Обоймы в карманах куртки не было, однако рука Николая нащупала другое – небольшой тяжелый металлический предмет, представляющий собой неправильной формы шар с рифленой, знакомой и приятной для пальцев поверхностью.
Сорвав чеку, Николай досчитал до пяти и, приподнявшись, швырнул гранату туда, где, по его расчетам, должны были находиться противники.
Ужасающий грохот потряс землю – Щукин ощутил, как завибрировала почва под его ногами. Ощущение было не страшное и до боли знакомое еще по службе в армии – так рвется своя граната.
Взрыв и большой сноп пламени, возникшие в нескольких метрах от Щукина, выбили стекла в окнах машины с правой стороны, а уцелевшие окна раскрасились мерцающим пунцово-желтым цветом.
Щукин вскочил на ноги, схватил ставшего вдруг страшно тяжелым Матроса поперек туловища и, открыв ногой дверцу, затащил его на заднее сиденье автомобиля, пристроив рядом с Лилей. Сам же, захлопнув заднюю дверцу, прыгнул на водительское место. Лиля все еще сидела на заднем сиденье, уставясь ничего не видящими глазами в черную пустоту перед собой.
Автомобиль завелся сразу. Воздав хвалу качественной импортной технике, Николай резко дал задний ход, и автомобиль, разворачиваясь, завизжал тормозами.
Два или три выстрела ударили в багажник, Николай успел отметить это – значит, кто-то, кроме него и Матроса, остался в живых после взрыва, – а следующая пуля, пробившая заднее колесо, отчего автомобиль сильно занесло в сторону, заставила Щукина нажать на тормоза, чтобы избежать столкновения с фонарным столбом, вырастающим в лобовом стекле с невероятной скоростью, на котором не горел ни один фонарь.
Жалобно завизжав, машина остановилась и словно умерла – во всяком случае мотор никак не хотел заводиться.
Грохнул еще один выстрел.
Щукину ничего не оставалось, как выкатиться из машины и откатиться за фонарный столб. Тот, кто стрелял сзади, метил точно в Николая – последний понял это после того, как еще две пули разнесли зеркало заднего вида в салоне, совсем немного разминувшись с щукинской коротко стриженной головой.
Николай осторожно огляделся. Невесть когда поднявшийся ночной ветерок рвал лоскутки пламени, возникшие на месте недавнего взрыва, повсюду, словно сломанные куклы, валялись человеческие трупы.
Щукин выругался.
«Не мое все это, – подумал он, – совсем не мое. Стрелять да по канавам валяться с гранатами за пазухой – это больше подходит для тупых орангутангов из уличных банд. Хотя и невредно иногда разогнать кровь, я все же предпочитаю работать головой, а не кулаками…»