Истошный женский крик поглотил окончание фразы. Впрочем, Щукин и не слышал, что там говорит диктор. Он действовал по привычному принципу: если ситуация сложная и вы не в силах пока изменить ее – дождитесь удобного момента для импровизации.
Такой момент наступил.
Немного растерявшись вначале, Щукин теперь чувствовал себя как рыба в воде – менты в штатском были далеко, у самого входа в зал ожидания, безуспешно боролись с людским течением, стараясь пробиться к Щукину, который в это время уже втаскивал по-прежнему ничего не соображающую Лилю в темный коридор служебного прохода.
И вот они уже бегут по длинным и узким коридорам – мимо кабинетов с открытыми дверями, где суетятся обеспокоенные паникой сотрудники.
«Куда, интересно, я направляюсь? – спросил у себя Щукин и сам себе ответил: – А черт его знает! Главное сейчас – свалить отсюда подальше. Бабки при мне и телка при мне. Конечно, разработанный план летит к черту, но… что это был за план – когда я разрабатывал его, я больше полагался на импровизацию, слишком много ожидалось моментов, которые нельзя было предугадать. Зато сейчас мы играем на равных… Даже нет – у меня два козыря на руках… Вот только предчувствие странное меня гложет все-таки… А что, если эта бомба не плод воображения телефонных хулиганов и не действительно взрывное устройство, подложенное настоящими террористами, не имеющими ко мне и к Лиле никакого отношения…»
Додумать эту мысль Щукин не успел.
* * *
Потому что, повернув на очередном повороте, остановился как вкопанный – и все мысли моментально вылетели у него из головы. И правда – как могли оставаться какие-нибудь мысли в голове, к которой приставлен черный ствол крупнокалиберного американского пистолета?
– Оп-паньки, – сказал Николай, инстинктивно крепче сжав в руке чемоданчик, и повернулся к Лиле, которую все так же держал за руку.
На лице девушки не отражалось ни удивления, ни страха – вообще никаких чувств. Она только чуть запыхалась и раскраснелась от бега.
Потом Щукин перевел взгляд на того, кто держал пистолет у его головы.
Несколько секунд пролетели в напряженной тишине.
– Ты кто? – с искренним интересом спросил наконец Николай.
Незнакомец – бритоголовый крепыш – молчал. Пистолет он держал твердо, но Щукин отметил в уголках его прищуренных глаз искорки страха.
«Молод еще, – сразу же определил Щукин, – нарвался на меня случайно, хотя ловил меня… но надеялся, что меня кто-то другой задержит. Теперь молчит, не знает, что делать… Ждет подкрепления. Интересно, кто он? Мент? На мента вроде не похож… Тогда кто? А если это?..»