Мало ли что взбредет на ум какому-то шизофренику! А что касается кунцевских и Большого, так неизвестно еще, кто их замочил. Может, и не этот хмырь в темных очках. Может быть, он просто так, понты кидает? Всякое бывает в жизни. Иногда и к чужому делу примазаться бывает выгодно. Это еще проверить надо, так ли все там было, в этом Кунцеве…
А если этот козел кунцевских замочил, так опять же сами они были виноваты, смотреть надо было лучше. К тебе в гости прутся с гранатометом, а ты сидишь в спортзале, болт об коня трешь. Вот и замочили, что ж удивляться.
И каждый, размышляя примерно так же, уверен был, что уж с ним бы такого не случилось. Это только с кунцевскими козлами так можно было, уж он-то смотреть умеет за своей территорией…
После того, как в Измайловском парке нашли на березе двоих с табличками на груди, самоуверенной эйфории поубавилось. Авторитет с Арбата считался человеком серьезным, пользовался репутацией человека жесткого и сильного. Уважали его не только на Арбате. И вдруг – береза, табличка, охрана под березой вся в дырках… Не укладывалось это в головах.
Убийство в самом центре Москвы известного любому москвичу Гии Думбадзе вызвало у многих состояние легкого шока. Уж если такие люди уберечься не могут… Что нам-то делать? Это что же?
В ресторан, выходит, не сходи? Проститутку на Тверской не сними? Вообще, что ли, на улице не показываться? На хрен такая жизнь!
Идея организовать что-то вроде отрядов самообороны родилась сама собой и не в одной голове, а сразу в нескольких. Сработала привычка сбиваться в кучу, в стаю при виде нападающих общих врагов.
Отобьемся сначала, а потом и между собой разбираться будем. А пока мы все – союзники. Говорят, когда-то и пролетарский вождь к такой тактике прибегал, когда с крестьянством объединялся… Чем мы-то хуже?
В ресторан теперь по одному не ходили. Предварительно созванивались и сколачивали компании человек по десять-пятнадцать. Каждый приезжал со своими приближенными и охраной, и компания заполоняла весь ресторанный зал, выдавливая остальных клиентов. Но зато и чувствовали себя в куче гораздо спокойнее.
Некоторые позволяли себе напиваться до бесчувствия, причем даже чаще, чем обычно. То ли страх свой стремились утопить, то ли неуверенность, но охране приходилось уносить их из ресторана на руках.
Гром раздался на Селезневской, в ресторане, принадлежащем Паше Киселеву, или Молочнику, как его чаще называли. Он контролировал пару молочных комбинатов в Подмосковье и снабжал молочными продуктами не только большинство московских магазинов, но и почти половину городов европейской части России.