– Но ты же сам говоришь, что правительство даст вам денег! – сказал медик.
– Не только в деньгах дело, – покачал головой алеут. – Важно, чтобы рядом были близкие тебе люди, твои соплеменники. Боюсь, что скоро мы земли лишимся. Может быть, на мой век еще хватит, но уже моим детям наверняка придется доживать свой век в городах.
– Почему?
– Из-за экологии. Не удивляйтесь, что я такие слова знаю, – видимо, старейшина заметил промелькнувшее в глазах всех троих американцев недоумение. – Научился – это же касается моего народа. Так вот, мы держимся благодаря тому, что сохраняются наши традиционные промыслы. Но стоит только правительству начать экономически осваивать нашу землю, экология ухудшится, морской зверь уйдет от наших берегов. Тогда моему народу и придет конец. Придется менять образ жизни. Перебираться в города, может быть, на нефтепромыслы. В общем, переплавимся мы в вашем хваленом американском котле наций и исчезнем, как индейские племена исчезли.
Ричард снова удивился тому, как этот старик говорил – «экономически осваивать», «котел наций»… Да, видимо не только охотой на морского зверя он в своей жизни занимался. Не зря, похоже, именно он старейшиной стал.
– Почему ты думаешь, что так будет? – спросил Ричард.
– Рано или поздно здесь добывать что-нибудь будут, – объяснил алеут. – Газ, нефть, уголь… Наша земля полезными ископаемыми богата.
Ричарду стало не по себе – он ведь тоже знал о настоящей цели экспедиции китобойного судна в эти места.
– Но ведь здесь заповедник, – сказал он. – Правительство законсервировало все нефтяные скважины на Аляске!
– Поэтому я и говорю, что на мой век привычной жизни еще хватит, – со вздохом ответил алеут. – Но рано или поздно правительство пересмотрит свое решение относительно заповедника. Деньги… От них никто не откажется.
Ричард старался найти какие-нибудь слова, ответить так, чтобы исчезло мучительное чувство стыда за свою страну, за фирму, на которую он работал. За самого себя, в конце концов! Но найти эти слова он не успел. Стоявшая в углу рация ожила, раздался треск, а сквозь него вполне отчетливо голос произнес:
– Ричард! Ответь, Ричард! Вызывает капитан Китинг!
Дик бросился к рации.
– Капитан, я слушаю! Мы здесь, на острове Холла! Мы не нашли русских…
– На корабле все расскажешь! – отозвался капитан. – Возвращайся срочно! Ближайшие несколько часов корабль будет стоять на месте. Слушай, диктую координаты…
Полундра и моряки праздновали победу не больше двух минут. Оказалось, что больше они попросту не могут себе позволить. Дел было не просто много, а много неимоверно. Тем более для довольно небольшого числа людей. Три десятка. Только что Полундре казалось, что это очень много. А как дошло до дела, то группа стала таять, как кусок сахара в кипятке. Хорошо еще, что хоть разминировать реактор удалось относительно легко и быстро. Хасан не успел установить таймер, так что вся система была отключена. Пришлось только отсоединить все провода и убрать от реактора саму взрывчатку. Закончив с самой сложной частью работы, со взрывателем, Полундра оставил доводить дело до конца двух матросов. Еще одного человека он отправил на поиски Бойко, Бессонова и Кадушкина – время, оговоренное с ними, еще не прошло, сами они не высунутся, а нужны эти трое были позарез. Проблема была еще в том, что Полундра толком не знал, как называется то место, где остались моряки. Сам бы, пожалуй, нашел, но вот объяснить доходчиво не мог. Оставалось надеяться, что отправленный на поиски этой тройки матрос и сам не лыком шит. Тем более для него этот корабль как дом родной. Хватит ему, пожалуй, и тех туманных указаний, которые сумел дать Сергей. Еще несколько человек Полундра разослал по кораблю выяснять, что исправно, а что нет, и вообще, в каком состоянии ледокол находится. Еще двое были вынуждены заняться ранеными – их было четыре человека, и из них один тяжелый – пуля ключицу раздробила. Да еще нужно было о Саше позаботиться, технике, которого Фарид в голову пнул. Он был жив, но в сознание не приходил, нужно было решить, как ему помочь.