От удивления Петр расплескал воду. Неуклюже утершись ладонью, переспросил:
— Казачка?! Но… но ты кончила школу, я же слышу по разговору…
— Ну полно! — рассмеялась она. — Ты что, в самом деле? Думал, что мы племя диких наездников?
— Я не о том…
— Пожалуй, у нас в школах учат даже немножко лучше, чем везде. То есть так было до сорок первого… — Выглянувший на мгновение светлый проблеск вновь затянули свинцовые тучи войны. — До революции большинство наших были землепашцами, рыбаками, купцами, освоителями Сибири. У нас были свои установления, обычаи… — И чуть слышно добавила: — А еще воля.
Потому-то я и пристала к ним, когда бросила учить послушниц вышивке в киевской монастырской школе, мысленно продолжила Катя нечаянную исповедь. Потому-то и оставалась с ними, и была одной из них чуть не с самых первых их поселений четыреста лет назад. Пестрые компании уроженцев Европы и Азии продвигались вдоль великих рек в бескрайние степи на юге, с оружием в руках противостояли татарам и туркам, а со временем научились и бить этих древних врагов русского народа на их же землях. Но чаще казаки были справными мелкими хозяевами — да просто вольными людьми. Да, и женщины тоже; пусть и не столь вольными, как мужчины, но куда вольнее, чем в иных местах. А я всегда жила своим умом, и когда слишком засиживалась на одном месте, не составляло труда начать новую жизнь в новой станице…
— Так-то оно так, — выпалил Петр. — Извини меня. Ты в нашей армии, ты патриотка. А я слыхал, ну, что казаки всем скопом подались к фашистам.
— Есть такие, — помертвевшим голосом сказала Катя. — Но их мало, уж поверь мне. После того, что нам довелось пережить…
Сперва-то мы не знали, добавила она про себя. Комиссары твердили нам, что надо бежать, а мы не трогались с места. Они умоляли, они расписывали ужасы и разрушения, которые несут бесчинствующие орды гитлеровцев. «Новые коммунистические враки», — щерились мы. А потом из-за горизонта выкатили немецкие танки, и мы убедились, что на сей раз комиссары говорили правду. Бесчинства коснулись не только нас. Та же участь постигла народ Украины — не казаков, их там не осталось, а простых малороссов, — люди были доведены до такого отчаяния, что пошли биться рука об руку с коммунистами. И все же, все же — да, многие и многие тысячи пошли работать к немцам или даже служить в их войсках. Потому что видели в немцах освободителей.
— Не забывай, — торопливо произнесла она, — у казаков издавна повелось бороться с захватчиками и восставать против тиранов.
Литовские князья были далеко и не трогали нас, их устраивало положение номинальных правителей. А вот польские короли пытались закабалить нас, то и дело подталкивая к бунтам. Потом Хмельницкий заключил союз с Россией, а когда гетманом стал Мазепа, то вскоре пошел на поводу у шведов, понадеявшись, что они принесут Украине освобождение от русских царей. В конце концов казаки помирились с царем, он уже не пытался загнать нас в ярмо, но тут власть перешла к большевикам…