Ясур, как человек умный и опытный, не решился напрямую явиться на площадь, куда согнали часть горожан. Обойдя рынок с закатной стороны и хоронясь при каждом подозрительном шо-похе, он, будто кошка, перебрался через ограду купеческого дома, не без натуги, стиснув зубы, поднялся по жесткому, запыленному плющу на плоскую крышу и неслышно подполз к самому ее коаю. Заметить старика было почти невозможно: конные мергейты стояли к нему спиной, костры пылали почти у самой стены дома, освещая площадь и в то же время оставляя в тени вершины строений. Небо, поволакиваемое дымком дальних и ближних пожаров, стало почти черным, звезды помаргивали мутно и безнадежно наверное, Ат-та-Хадж, видя, что происходит на земле, скорбел.
— Ты победил. Менгу, — расслышал Ясур мергейтскую речь. Говорил низкорослый и кривоногий пожилой всадник. Сторож не без труда подавил желание вытянуть с пояса метательный нож и засадить такому вот «победителю» острием между лопаток. — Их нужно достойно наказать, тебе не кажется?
"Ага, вот их главный, — подумал Ясур, приглядываясь к здоровенному, высокому и необычно широкоплечему для степняка мергейту. — Сотник, что ли? Больно молод… Однако пайза у него на груди не то медная, не то бронзовая сразу не разглядишь. О Предвечный, что они собираются делать? Затем расчищают площадь?"
Менгу, командир сотни великого войска хага-на Гурцата, ответил своему пятидесятнику Танхою:
— Заоблачные дали нам победу малой кровью. Их должно поблагодарить. После удачной охоты мой отец всегда дарил часть добычи Заоблачным, чтобы они радовались.
— Время уходит, — напомнил Танхой. — Мы можем оставаться здесь только до полуночи. Затем нам следует идти дальше.
— Хорошо, — громко сказал Менгу и, стегнув коня, выехал вперед. Ясур по привычке пригнулся, всем телом прильнув к квадратным черепицам крыши.
Высокий всадник медленно и гордо направил своего коня к богато одетым саккаремцам, стоявшим на коленях под навесом. Проехался туда-сюда, свысока поглядывая на поверженных врагов, чему-то улыбнулся и наконец проговорил, обращаясь ко всем одновременно:
— Мы отпустим вас. Только сначала я хочу говорить с ханом этого улуса. Покажите мне его.
Пленные молчали, переглядываясь. Менгу, разумеется, помнил, как выглядит вейгил Халаиб (как-никак видел на стене), однако ему хотелось, чтобы хан такого большого кюрийена с каменными прочными домами и несметными богатствами признался сам. Халаиб отмалчивался, отводя взгляд.
— Вот, господин, вот он! — Худощавый, с козлиной бородкой человек в богатом халате попытался подняться с колен, но снова упал на землю от толчка копья одного из десятских Менгу. Это был главный купец города, досточтимый Самарди. Именно он настроил горожан и часть гарнизона против вейгила, не желавшего открывать ворота во время штурма. Самарди надеялся на милость мергейтов, но вместе с другими оказался связанным и брошенным ниц перед победителями.