Путешественник, начавший свой путь, например, от полуночных Врат Велимора, должен пройти через Аша-Вахишту, затем по Вечной Степи, оставив по левую руку подпирающие серебристыми куполами небеса Самоцветные горы, миновать несколько степных рек, тянущихся к восходному побережью континента (среди которых, ровно старший суровый брат, выделяется бурный Идэр), и тогда через несколько конных переходов он попадет к границам владений солнцеликого Даман-хура.
Однако пограничная со Степью область Шехдад еще не была коренным Саккаремом, но лишь первым форпостом, отделявшим великую страну от варварских земель мергейтов и других кочевников, не говоря уж о совсем невиданных и дальних племенах полуночи. Истинный Саккарем с белокаменными городами, быстрыми речками, зеркальными озерами в окружении пышных виноградников, начинался за низкой цепью не то гор, не то холмов, носившей имя Кух-Бенан. Хребет тянулся непрерывной возвышенностью от побережья залива Тысячи Акул на много сотен лиг к закату и скалистой стеной обрывался в воды благословенной Дийялы — одной из двух рек Междуречья, более известного как Тадж аль-Саккарем, Венец Державы.
Пространство между низким хребтом Кух-Бенан и безграничным массивом Самоцветных гор люди издавна называли долиной Табесин. Здесь раскинулись земли коневодов, гуртовщиков и послушных им стад белоснежных баранов, принадлежащих владетельным эмайрам, виноградарей и маслоделов… Две упомянутые области. Междуречье и Табесин, кормили и одевали всю центральную часть страны гигантский полуостров, истинной жемчужиной коего была великолепная Мельсина, столица шада.
Именно туда, на Город Золотого Трона, направлялся самый мощный удар степного войска хагана Гурцата.
Гонцы появлялись у ворот города по десятку раз на дню, и вейгил Мельсины отдал благоразумный приказ немедленно пропускать вестников к Стобашенному дворцу шада, выстроенному на спускавшейся к бирюзовому морю террасе. Собственно, дворец повелителя был городом в городе, государством в государстве. Простые обыватели, купцы или знатные эмайры, жившие в столице, могли видеть из окон или с крыш своих домов только бесчисленные разноцветные купола, тонкие минтарисы храмов и вздымающуюся почти на пятьсот локтей белоснежную с золотой шапкой Башню Шадов. Сие величественное сооружение, поражавшее даже умудренных в строительном ремесле аррантов, возвели лет двести назад при шаде Газзале — великом просветителе и мудреце.
Именно Газзал, созвав мастеров со всех известных земель и почти разорив казну Саккарема, придал столице тот вид, который она имела сейчас. Но людская память сохранила его имя не потому, что Мельсину окружили зубчатые цепи неприступных стен или она славилась мраморными дворцами да потрясавшими воображение храмами, садами с искусственными водопадами, несущими выкачиваемую из глубоких колодцев прохладную воду… Газзал, солнцеликий шад и владыка полумира, вознес над столицей Башню.