— Они подобны влажному хрусталю — такие ясные и зыбкие глаза твои!..
— Это стихи?
— Нет, это впечатление от вашего взгляда, Лерочка.
— Да? А мне показалось, что мы уже на «ты»? Вечно я тороплюсь… Вам левый бок, простите, не жжет?
Турецкий посмотрел налево, увидел напряженный взгляд Олечки, взял ее руку, легонько поцеловал самые кончики пальцев, отпустил и повернулся к хозяйке:
— Пожалуйста, напоминайте мне время от времени о моих мужских обязанностях за столом, а то я вовсе потеряю голову.
— Ска-ажите, какие мы!.. — кокетливо протянула Валерия. — Ну, а как же насчет «ты»?
— По большому счету, требуется сначала выпить на брудершафт. Поцеловаться. Но такой шаг с моей стороны будет определенно расценен как наглая фамильярность. А мне не хотелось бы ставить… тебя в двусмысленное положение.
— Молодец, хорошо придумал. Продолжай в том же духе и обязательно добьешься удачи. Впрочем, вероятно, тебе уже не привыкать, да? Ты всегда добиваешься того, чего желаешь?
— Если бы в качестве почетного приза за удачу оказалась ты, я бы ни за что не отказался от участия в гонках. Но…
— А что тебя в данном случае не устраивает?
— Твой сосед справа, который подчеркивает нашу с ним старую дружбу при всяком удобном случае. И я совсем не возражаю, напротив, мне приятно находиться в вашей компании вот так, в застолье. О большем пока ничего сказать не могу, поскольку не готов принимать какие бы то ни было кардинальные решения. И потом, Лерочка, не будем забывать, что я — государев человек, что уже само по себе налагает определенные, довольно жесткие обязанности. Поболтать, потрепаться — одно, а вот крутые решения — совсем другое. Как бы мне не разочаровать твоего мужа…
— У меня потом будет к тебе один вопрос… Нет, не сейчас, — добавила она, заметив его нетерпеливое движение. — Я хотела сказать, что у тебя очень милая жена. Она умная женщина.
— В каком смысле?
— В том самом, в котором должна быть умной жена такого человека, как ты.
— Ты, вероятно, подразумеваешь мой образ жизни?
— Вера все сделала, что требовалось? — ушла она от ответа, но так, что он был уже и не нужен.
— Ах, ты вон о чем? Да, она прекрасная массажистка.
— И только? — Лукавая улыбка скользнула по ее губам. — Тебе, вероятно, предварительно достаточно популярно объяснили, что стесняться не следует? Главное, чтоб пошло на пользу, верно?
— Если рассуждать только о пользе, можно ведь очень далеко зайти…
— А кто мешает?
Она с напряженной теперь усмешкой положила ладонь на руку Александра, чуть сжала пальцами, будто скрепляя тайный договор, а потом незаметно и как бы нечаянно скинула ее со стола, да так неловко, что рука Турецкого совершенно непроизвольно оказалась на колене Валерии. Он хотел извиниться, но женщина неожиданно ловко закинула ногу на ногу и поймала его будто в капкан. Продолжая мило и непосредственно улыбаться и глядя в сторону, она вцепилась в его запястье и медленно, с нарастающим вожделением, потянула его ладонь по своему обнаженному бедру, по горячей и бархатной коже.