— Да… Хорошо… — неопределенно произнес Викулов, смерив взглядом спортивную фигуру собеседника. Широкие плечи, обозначенная талия. После сорока это уже роскошь.
— Что хорошего?
Викулову хотелось сказать, что он оценил, наконец, мастерство Саши Турецкого как следователя. А сам, годами поучая других, не смог ничего добиться в простом на первый взгляд деле. Решил провести собственное расследование, чтобы уберечь дочку от лишних сплетен и треволнений, и запутался, оказался бездарен, как старый тюфяк. Такие мысли и чувства переполняли Викулова, но он никак не мог начать разговор. Мешали застарелые комплексы.
— А я вот видишь? Всегда пренебрегал физкультурой. — Викулов похлопал себя по животу. — Отсюда и расшатавшийся комок нервов. И сердце без нитроглицерина уже не служит.
Турецкий взялся было за бутылку, но не стал наливать.
— Вася, давай по делу, — попросил он. — Не для приятельских же разговоров ты приехал, я полагаю?
От этих слов Викулову заметно полегчало, и он мысленно собрался.
— Слышал, что случилось с моей дочкой? — произнес он медленно.
Турецкий кивнул:
— Да… Славка Грязнов говорил. Прими мое самое искреннее сочувствие.
Викулов почти сполз — так вдавилось в кресло его грузное тело. Он достал платок и вытер лоб.
— Плесни-ка еще… А себе чего?
— Нет, я пока послушаю.
Викулов тяжело вздохнул:
— Марина. Моя дочь… не хочет, чтобы возбуждали уголовное дело. Лишь бы не было огласки. Достаточно позора, говорит, и многое другое… Я попробовал сам найти мерзавцев. Казалось бы, плевое дело. В ресторане же, не в лесу происходило… Только где их теперь найти, свидетелей. А персонал?! Все происходило на их глазах. И никто не дал никаких показаний! Был я в отделении, на территории которого располагается этот вонючий ресторан. Читал протокол осмотра места происшествия в этом отделении милиции — пустота! Словоблудие! И не собрано ни одного факта, ни одного ясного свидетельского показания кого-либо из очевидцев. Мало того, когда я говорю с директором заведения, он просто бледнеет, потом покрывается какой-то синюшной сыпью от ужаса. Насиловали же Марину в том же ресторане, во внутренней комнате. Я там побывал. Ее тащили на глазах у официанток и бармена. Но те молчат как рыбы. И у всех выражение ужаса. Саша, кто хозяин в нашем городе?
— Ну уж не мы с тобой!
— Извини! До последнего времени я все же думал иначе.
— Чего ты хочешь?
— Хочу просить помощи. Я нутром чувствую, что тут засветились не хулиганы и даже не маньяки. Никто бы не бледнел так перед ними. Тут были такие авторитеты… или по крайней мере один авторитет, который перешибет все другие. Вот в чем моя догадка! Но доказать я не могу. Поэтому обращаюсь к тебе. Помоги, Саша…