— Что ты говорила про «Эрмитаж»? Какие трудности?
Нина улыбнулась:
— Ты не можешь не работать даже сейчас? Мы потеряли на офшорных операциях большие деньги. И теперь не можем вернуть огромный кредит одной банковской ассоциации.
— Насколько это серьезно?
— Я же не вхожу в правление. Но мне кажется, что Виткевичу поставили очень жесткие условия.
— А как велик кредит? Знаешь?
— Что-то около двадцати миллионов.
— Долларов?
— Ну, не рублей же.
— Я думаю, что жизнь твоего бывшего родственника под угрозой.
— Лет пять назад была такая же ситуация, и он вывернулся с легкостью циркового жонглера.
Зазвонил мобильник. Александр Борисович вынул из кармана плоскую коробочку:
— Да, Турецкий.
— Ты что, отключался? — загудел голос Грязнова.
— На два часа.
— Это стоило нам больших нервов.
— Что-нибудь случилось?
— Можешь себя поздравить. А заодно и меня. Фоторобот сработал. В Ступинском районе старенький, но мудрый опер обнаружил в одном парне некоторое сходство с фотороботом. Но уверенности пока нет.
— Через полчаса буду. Ты на работе?
— А где же еще. Мы здесь уже целый час стоим на ушах.
— Его надо брать живым. По-умному, — сказал Турецкий. — Трупы нам не нужны.
— В том-то и дело, — прогудел Грязнов. — Приезжай.
Нина с потерянным видом стояла в прихожей.
— А я думала, ты хоть сегодня останешься. А послезавтра… — Взгляд ее горестно погас.
— Послезавтра жизнь не кончается, малышка! — Турецкий умел исчезать мгновенно, когда требовалось. И она это поняла.
— Как же ты сядешь за руль?
— От ста граммов коньяка ничего не будет. Я тебе позвоню.
По установившейся традиции она не вышла его провожать и грустно стояла у окна.
В кабинете Грязнова сидел его заместитель Гончар Андрей Алексеевич, которого Турецкий недолюбливал. По всей видимости, это чувство было взаимным. Но приходилось терпеть. Невысокий, с брюшком и круглой, как у кота, головой, только лысой, он всегда глядел напряженным взглядом, точно хотел успеть опередить всех. И только нерасторопность начальства мешала ему переловить всех бандитов в Москве.
Но сейчас и он показался Турецкому немного расслабленным и довольным.
— Сработало! Сработало! — радостно повторял Грязнов. — Конечно, такая удача, что нашлась свидетельница, не могла не сработать. А этого оперативника я представлю к медали.
— Это хорошо! — произнес жестко Турецкий. — Только бы не посмертно. И свидетельницу надо сохранить.
Грязнов враз остыл.
— О свидетельнице знаем только мы, — сухо сказал он. — А оперу я наказал беречься и не встревать. Только следить, да так, чтобы никто не заметил.
— Мне бы хотелось самому поехать, — сказал Турецкий. — На месте сориентироваться и допросить.