— Здравствуйте, Поликарп Иванович, — покраснела от этой аттестации Лиза. — Все выдумываете?
— Моя фамилия Шестаков, называть можете Герман Николаевич… Простите, а вы и есть здешняя жительница, видевшая угонщиков вашего автобуса? — вежливо представился старушке Гера, все-таки сунув в руку словоохотливому участковому свое удостоверение, которое тот стал рассматривать, сдвинув от напряжения фуражку на затылок.
— Ну, я самая, Любовь Федоровна, — кивнула старушка. — Видела, да. Но не скажу.
— А что ж мы стоим с вами на дожде? — спросил Гера. — Может, пригласите к себе домой?
— Да у меня с утра ничего не готовлено, полы не мыты, — махнув рукой, засмущалась старушка.
— Чай-то найдется? — поинтересовался Леня.
— Чай найдется, — кивнула она. — Ладно, чего уж, гостями будете, куды вам здесь еще податься?.. Сахару вот только нет. И зубов нет. Пряники есть, так я их в кипяточке вымачиваю, — словоохотливо объяснила она. — До магазина довезите, я у Верки-продавщицы попрошу в долг до пенсии, скажу, из самой Москвы приехали, она даст. Она добрая, Верка-то, пьет, правда, как Егорку ее второй раз посадили, но до пенсии даст… — это она уже бормотала себе под нос, ни к кому не обращаясь. Леня подал ей руку и усадил в машину рядом с Лизой, так что девушка поневоле оказалась к нему прижатой.
Поговорить им здесь не с кем, подумал Гера. Вот и рады первому встречному. Когда машина остановилась возле местного сельпо, он махнул рукой на попытки Любови Федоровны выйти из машины, и вылез вместе с Леней. Они вошли в магазин, дверь которого была приоткрыта.
Морщинистая, с подбитым глазом, густо накрашенная продавщица курила, пила растворимый кофе и ела печенье прямо из картонной коробки, стоявшей возле нее на прилавке.
— Мужчины, закрыто! — сказала она Гере. — Неужели не видите объявления?
— Там его не видно, — сказал Гера.
— Ну, раз уж вошли, — подтолкнул его в бок Леня, — неужели не обслужите?
— А, это вы никак прокуроры, что ли? — спросила она. — Баба Люба всем растрепала. Говорит, допрашивать ее из самой Москвы прилетели. Под это дело в кредит у меня просила. Да еще за проценты. Думала, врет. Я ей говорю, МВФ я ей, что ли, проценты эти брать? Сами знаете, какие сейчас могут быть кредиты, денег ни у кого нету…
Продолжая жевать и говорить, она достала откуда-то из-под прилавка бутылку армянского коньяка и подмигнула подбитым глазом. Леня вопросительно взглянул на Геру, тот ничего на это не сказал.
Они вышли из магазина нагруженные всякой всячиной и направились к машине. Уже через несколько минут все были в доме Любови Федоровны, где хозяйка разожгла самовар, охая и ахая на снедь, вываливаемую московскими прокурорами на стол.