Еще в папке лежал ключ — очевидно, от квартиры на Цветном бульваре — и фотография Жеки в возрасте лет десяти в плавках, где четко просматривалось большое родимое пятно на правом бедре, по которому его, конечно, можно будет опознать, если лицо вдруг изуродуют до неузнаваемости.
Турецкий поймал себя на том, что начинает злиться и нервничать, но причиной, как ни странно, служил не Жека и даже не его папа, а необходимость выбираться из прохладного кабинета на жаркую улицу.
Денис ждал на лавочке в сквере. Посидели, покурили. Поглядели издалека на дом, в котором располагалась Жекина квартира.
— То есть придется притоны шерстить? — справился Денис.
Подтекст вопроса был ясен как день. Денису, как Турецкому, идти никуда не хотелось. В скверике было хорошо, еще бы пивка.
— Придется, — лениво согласился Турецкий. Кроме пивка ему мнился еще и уютный гамак с подушечкой, и чтобы бриз с моря, и чтобы сосны шумели.
— И клиники, и диспансеры, и анонимные консультации частных наркологов?
— И их тоже.
— А также бордели, общаги…
— Угу.
— Сан Борисыч, — вдруг оживился Денис, — а квартира у нашего героя на каком этаже?
— На пятом.
— А это не у него на балконе тетка дымит с голыми сиськами, пардон, с бюстом?
— Пошли, — скомандовал Турецкий.
Они рысью достигли нужного подъезда и, не дожидаясь лифта, взбежали на пятый этаж. Из-за двери доносилась приглушенная музыка и тошнотворный запах. Турецкий позвонил. Открыла, судя по всему, та же девица, которую они узрели на балконе, по крайней мере, другой одежды, кроме шорт, на ней не было.
— Сгущенку принесли? — требовательно поинтересовалась девица, пропуская их в квартиру.
— Чего? — не понял Турецкий.
— Вас только за смертью посылать, — огорчилась она, — или на фиг.
— Женя дома? — спросил Денис.
— А кто это?
— Ну, хозяин квартиры.
— Эй, пиплы, тут Женю аскают! — Девица потащилась в комнату. — Женя!!!
Мебель в комнате отсутствовала напрочь. На полу сидели пятеро парней не старше двадцати пяти, длинноволосые, голые по пояс, в джинсах и носках. Между ними стояла бетонная урна, на которую они неотрывно смотрели, не обращая ни малейшего внимания на вновь прибывших. Промыслова-младшего среди них не было. В углу комнаты кучей валялись три гитары и саксофон.
— Обдолбанные, — пожала плечами девица, — оттягиваются.
— Зачем они на урну смотрят? — шепотом спросил Дениса Турецкий.
— Они ее взглядом поднимают, и им там внутри кайфа кажется, что она поднимается, — объяснил Денис.
— Я Зая, — девица потерлась обнаженной грудью о плечо Дениса. — Пыхать будешь?
— Я уже, — не моргнув глазом, соврал Денис и показал ей фотографию пропавшего Промыслова. — Это Женя, ты его знаешь?