— Никого я не выгораживаю, — возразил удивленный Турецкий. — Просто высказываю версию. Вполне допустимую. На тебя что, кто-то давил в связи с этим делом? Костя… Константин Дмитриевич в курсе?
— Я нашел одного бывшего пациента Сахнова. Он… подтвердил, правда при беседе, что наш уважаемый профессор снабжал пациентов наркотиками через доверенных сотрудников. Но официальные показания он давать отказывается — боится. И правильно делает, между нами говоря. Я что-то ничего пока не слышал о существовании российской программы защиты свидетелей. Так что хоть уверенность в причастности Сахнова у меня и есть, но фактов-то нет…
Азаров замолчал, выжидающе глядя на Турецкого, очевидно собираясь теперь услышать его историю. Вопрос о давлении он, между прочим, аккуратно обошел, подумал Турецкий. Вообще парень — явно не промах. С этим делом ходит наверняка как по минному полю, но до сих пор не подорвался и не наложил в штаны. Но не это сейчас главное. Когда Азаров сказал про бывшего сахновского пациента, у Турецкого затеплилась надежда, почти уверенность.
— Кто этот свидетель? — спросил он, стараясь не показать своей заинтересованности.
— Александр Борисович, — усмехнулся Азаров, — вы прекрасно понимаете.
— Ты мне не доверяешь? — выпалил Турецкий. — Нужно письменное указание от Меркулова?
— Я вам доверяю, Александр Борисович, я же рассказал вам о свидетеле, хотя в материалах по делу вы не найдете о нем ни строчки. Но мне не известны причины вашего интереса, а не зная их, я не могу гарантировать ему безопасность, да и вы сами, скорее всего, тоже. Есть еще и второе «но», которое все и определяет: я сам не знаю его имени.
— ?!
— Он вышел на меня самостоятельно и обещал поддерживать связь более или менее регулярно.
— Твой свидетель — мужчина?
— Я бы сказал, совсем пацан: ему лет двадцать максимум.
Промыслов отпадает. Обидно, подумал Турецкий. Ему тридцать два, и он наркоман, на двадцатилетнего никак не тянет.
— А когда этот тип лечился последний раз?
— По его словам, более года назад, но он может сознательно называть неверные сроки, чтобы я его не вычислил.
— А ты не пытался сфотографировать и предъявить карточку сотрудникам клиники для опознания?
— Нет, конечно, Александр Борисович, это было бы тактически неверно. Он сам на меня вышел и никаких рычагов, чтобы заставить его колоться, у меня нет. Пусть пока играет по своим правилам. Если я его засвечу — всем будет хуже.
Может, подумал Турецкий, Азаров допросил информатора-агента какой-нибудь службы МВД или ФСБ и не может его афишировать? Один черт… После некоторых колебаний Турецкий достал фотографию Промыслова и протянул Азарову: