Это был глаз. Во всяком случае, «оно» было похоже на глаз. Ярко-синий, как небо над головой. Такой же, как у нее, толь– ко огромный-преогромный. Сердитый глаз. Задохнувшись от страха, Арриэтта села. Глаз моргнул. Длинная бахрома светлых загнутых ресниц опустилась над ним и вновь взлетела вверх. Арриэтта осторожно двинула ногой: сейчас она скользнет бесшумно в траву и скатится по склону.
— Ни с места!.. — раздался голос; голос, как и глаз, был огромный, но вместе с тем приглушенный, он звучал как ветер, врывающийся к ним через решетку в грозовые мартовские ночи.
Арриэтта застыла. «Так вот оно, — подумала она, — самое худшее, самое ужасное, что могло случиться: меня «увидели». То, что было с Эглтиной, будет сейчас со мной».
Наступило молчание; сердце громко стучало у Арриэтты в ушах, но даже сквозь его удары она слышала, как воздух вновь с глухим шумом наполнил огромные легкие.
— … Не то, — продолжал голос, по-прежнему шепотом, — я ударю тебя прутиком.
И вдруг Арриэтта успокоилась.
— Почему? — спросила она.
Как странно звучал ее голос: он прозвенел в воздухе, тонкий и чистый, как звон хрустального колокольчика.
— А чтобы ты не прыгнула на меня, — раздался наконец удивленный шепот, — чтобы не поцарапала меня своими противными тощими руками.
Арриэтта уставилась на глаз, но с места не двинулась.
— Почему? — снова спросила она, и опять вопрос ее прозвенел, как колокольчик… только теперь звон был холодный, как лед, и колючий, как иголка.
— Так бывает, — сказал голос. — Я сам видел. В Индии. Арриэтта подумала о своем «Географическом справочнике Мальчика с пальчик».
— Но мы сейчас не в Индии, — сказала она.
— Ты вышла из дома?
— Да, — сказала Арриэтта.
— Откуда, из какой комнаты?
Арриэтта пристально поглядела прямо в глаз.
— Не скажу, — храбро промолвила она наконец.
— Тогда я ударю тебя прутиком.
— Ударь! — сказала Арриэтта. — Ударь!
— Я подниму тебя и сломаю пополам.
Арриэтта встала на ноги.
— Давай! — сказала она и сделала два шага вперед.
Раздался короткий вздох, и земля под ее ногами задрожала: он откатился от нее и сел в траве — гора в зеленой вязаной рубашке. У него были светлые прямые волосы и золотистые ресницы.
— Стой, где стоишь! — закричал он.
Арриэтта сердито подняла глаза. Так вот что это такое… «мальчишка». От страха она казалась сама себе легкой-прелегкой.
— Тебе, верно, девять? — спросила она через минуту. Он вспыхнул.
— Вот и нет! Десять! — Он поглядел на нее, тяжело дыша. — А тебе сколько?
— Четырнадцать, — сказала Арриэтта, — будет в июне, — добавила она, не спуская с него глаз.