Ужин ждал их на столе, Хомили отложила глажку и выбежала из комнаты им навстречу; на ее лице было написано удивление, она никак не ожидала увидеть их вместе.
Под скинул на пол мешок и поглядел на жену.
— Что случилось? — произнесла тревожно Хомили, переводя взгляд с мужа на дочь.
— Она была в детской, — тихо сказал Под, — разговаривала с мальчишкой!
Хомили наклонилась вперед, судорожно стиснув руки поверх передникa, глаза ее испуганно забегали по сторонам.
— Ой, — простонала она.
Под сел. Провел усталой рукой по глазам и лбу; лицо его выглядело тяжелым и бледным, как кусок теста.
— Что теперь? — сказал он.
Хомили стояла, не трогаясь с места, согнувшись, стиснув руки и не сводя глаз с Арриэтты.
— Как ты могла… — прошептала она.
«Они напуганы, — подумала вдруг Арриэтта, — они вовсе не сердятся… они очень, очень напуганы». Она сделала шаг вперед..
— Все в порядке… — начала она.
Хомили вдруг опустилась на катушку; она начала дрожать.
— О! — простонала она. — Что нам делать?!
И Хомили принялась тихонько раскачиваться, вперед-назад, вперед-назад.
— Мамочка, не надо, — взмолилась Арриэтта. — Все не так уж плохо, как тебе кажется. Право, не так.
Она пошарила на груди под кофтой. Сперва она не могла нащупать письмо, оно соскользнуло за спину, но наконец вытащила его, правда, очень измятое.
— Погляди, — сказала она, — это письмо от дяди Хендрири. Я ему написала, и мальчик отнес письмо, и…
— Ты ему написала! — раздался приглушенный крик Хомили. — О-о, — простонала она и закрыла глаза. — Что теперь будет? Что нам делать? Что нам делать? — И она принялась обмахиваться своей костлявой, но сейчас словно совсем мягкой рукой.
— Принеси матери воды, Арриэтта, — резко сказал Под. Арриэтта принесла воду в скорлупе от ореха; острый кончик скорлупы был отпилен, и она была похожа на бокал для коньяка.
— Как тебе пришло в голову, Арриэтта, сделать такую вещь? — спросила Хомили немного спокойнее и поставила пустую чашку на стол. — Что на тебя нашло?
И вот Арриэтта рассказала им о том, как ее «увидели» — в то первое утро, под вишней. А она решила им об этом не говорить, чтобы зря их не волновать. И как мальчик сказал, что они «вымирают». И как не просто важно, а жизненно, неотложно важно было выяснить, что семейство дяди Хендрири цело и невредимо.
— Ну поймите, пожалуйста, поймите, — молила их Арриэтта, — я старалась спасти нас всех от вымирания!
— Ну и слова она употребляет! — не без гордости сказала Хомили Поду, конечно, потихоньку от Арриэтты.
Но Под не слушал ее.
— Спасти нас! — сурово повторил он. — Вот как раз такие, как ты, дочка, которые делают все с бухты-барахты, без всякого уважения к традициям, и погубят нас всех раз и навсегда. Неужели ты не понимаешь, что ты натворила?