Мальчик опустился на колени. Сам «дом» был разгромлен, переборки между комнатами свалились; там, где Под углублял пол комнат, чтобы было просторнее, была голая земля, валялись спички, старое цевочное колесо, кожура луковиц, бутылочные пробки… Мальчик смотрел, моргая глазами; рука со свечой так дрожала, что на пальцы потек горячий воск. Затем он стал на ноги и, пройдя на цыпочках через кухню, закрыл дверь в буфетную. Вернулся обратно и, склонившись над дырой, тихо позвал:
— Арриэтта… Арриэтта!
Подождал немного и позвал снова. Опять что-то горячее капнуло ему на руку: это была его слеза. Он сердито смахнул ее и, опустив голову еще ниже, позвал опять:
— Под! — шепнул он. — Хомили!
Они возникли так бесшумно в пляшущем свете свечи, что сначала он их не увидел. Они стояли молча, подняв к нему белые от испуга лица, там, где раньше был проход к кладовым.
— Где вы были? — спросил мальчик. Под откашлялся.
— В другом конце коридора. Под курантами.
— Мне надо вас отсюда забрать, — сказал мальчик.
— Куда? — спросил Под.
— Не знаю. Может быть, на чердак?
— Что толку? — сказал Под. — Я слышал, что они говорили. Они собираются сообщить в полицию, и принести кошку, и вызвать санитарную инспекцию и крысолова из Лейтон-Баззард.
Наступило молчание. Маленькие глаза смотрели в большие глаза.
— В доме не будет ни одного безопасного места, — сказал наконец Под.
Никто не шевельнулся.
— А как насчет кукольного домика на верхней полке в классной комнате? — предложил мальчик. — Туда даже кошка не заберется.
Хомили кивнула в знак согласия.
— О да, — еле слышно вздохнув, сказала она, — кукольный домик…
— Нет, — все так же, без выражения произнес Под. — На полке жить нельзя. Может быть, кошка и не заберется наверх, зато и мы не спустимся вниз. Там как в клетке. Нам нужна вода и…
— Я стану носить вам воду, — сказал мальчик, и здесь, — он коснулся кучки «хлама», — есть кровати и другие вещи.
— Нет, — сказал Под, — полка не годится. Да и ты скоро уедешь, так они говорили.
— О Под, — умоляюще зашептала Хомили, — в кукольном домике есть лестница, и две спальни, и столовая, и кухня… И ванная, — добавила она.
— Но этот дом под самым потолком, — растолковывал жене Под. — Тебе же надо есть, не так ли? — спросил он. — И пить?
— Да, Под, я знаю. Но…
— Никаких «но», — сказал Под и тяжело вздохнул. — Нам остается одно, — сказал он. — Переселиться.
— О!.. — прошептала Хомили, и Арриэтта принялась плакать.
— Полно, полно, — устало сказал Под, — не расстраивайся так. Арриэтта закрыла лицо руками, но слезы скатывались между пальцев; мальчик видел, как они поблескивали при свете свечи.