Арсен вопросительно посмотрел на меня.
– Мадам, да скажите же наконец, что с ним делать! Я его пока держу, но ведь он – наполовину испанец, а испанцы народ упрямый! Мало ли что он может выкинуть.
Я коснулась рукой своей щеки. Как же сильно он меня ударил, этот подонок, – так, будто бы бил мужчину… Во мне всколыхнулась такая ярость, что я гневно выкрикнула, обращаясь к лакею:
– Арсен, если ты стукнешь раза два его тупой головой о стену, а потом выкинешь его вон из дома, этого для него будет вполне достаточно!
Меня просто душили гнев и омерзение – я больше ни минуты не могла видеть этого смуглого лица, ставшего сейчас просто страшным. К тому же мне надо было заняться собой. От удара у меня до сих пор шумело в голове.
Дениза, хлопотавшая на кухне, сначала, как самое простое средство, предложила полотенце, смоченное водой, а потом приготовила уксусные примочки. Дети еще спали, и я попросила не говорить им, что я дома, – мне не хотелось, чтобы они видели меня в таком виде.
– Ах, Боже мой, пресвятая и пречистая! – причитала Маргарита, держа меня за руку. – Сколько живу, а такого видеть не приходилось. Чтобы какую-то даму из де ла Тремуйлей колотили как последнюю прачку в ее же собственном доме!
Снова раздался звонок в дверь.
– Опять! – сказала Маргарита, поднимаясь.
– Если это явился адмирал, пусть Арсен не открывает, – предупредила я. – И пусть скажет, что я позову полицию!
Я долго вслушивалась в звуки, долетавшие от двери, пытаясь выяснить, правильна ли была моя догадка, но ничего толком понять было нельзя. Тогда, прижимая к лицу полотенце, я пошла туда сама.
В прихожей были национальные гвардейцы, сопровождавшие молодого симпатичного чиновника.
– Кто здесь гражданка де Колонн? – осведомился он очень спокойно и вежливо.
Я опустила полотенце.
– Она перед вами, любезнейший, только я бы просила больше не называть меня так.
– Меня зовут Кайе де Жервилль, – чиновник приподнял шляпу, – я заместитель прокурора Парижа.
Молча глядя на него, я напряженно ждала.
– Мне очень жаль, но вы арестованы, гражданка.
– Арестована?
– Собрание постановило задержать вас, а Коммуна выдала ордер – вот взгляните, здесь есть даже подпись мэра Парижа гражданина Байи. Я должен препроводить вас в тюрьму Ла Форс.
Я отступила на шаг и устало провела рукой по лбу.
– В тюрьму? – переспросила я.
– Да, гражданка, Собрание избрало для вас тюрьму Ла Форс, – повторил Кайе даже с некоторой долей сочувствия. Я перехватила его взгляд, когда он разглядывал мое разбитое лицо.
Понимая, что у меня нет другого выхода, кроме как повиноваться, я отправилась к зеркалу, стала завязывать ленты шляпы. Вид у меня, конечно, был ужасный. Я раньше иногда думала о том, что меня, может быть, арестуют, но в моем собственном воображении я во время этого события имела более гордый вид.