Ширвиндт делает вид, что колеблется.
— И все же не верится, что вы из полиции, господа.
У Шриттмейера дергается щека.
— Глупости. Позвоните в Берн.
— Будь мы из гестапо, — вздыхает агент, — я размозжил бы вам голову. Нас все-таки двое, не забывайте об этом!
— К сожалению, помню.
— Он прав, — вмешивается Шриттмейер. — Если вы связаны с Марешаль, а мы — гестапо, то почему бы нам не прикончить вас? Мы могли бы сделать это и раньше. Скажем, вчера. Где-нибудь на улице, вечером.
Ширвиндт чуть опускает ствол пистолета. Пусть считают, что он вконец озадачен… По сути, Шриттмейер сейчас играет ему на руку.
— При чем здесь Марешаль? Я думал, что вы грабители, пока вы сами не стали нести околесицу о шпионаже.
— Мы из полиции, — твердо повторяет Шриттмейер и осторожно косится на Ширвиндта. — Справьтесь в Берне. Мы из отдела Ж-семь главного комиссариата.
— Подождем инспектора.
— Ваш сигнал не сработал, иначе инспектор был бы уже здесь… Нам всем повезло, господин Ширвиндт: признаться, мне было бы не слишком приятно предстать перед коллегами в подобном виде. Да и вам трудно было бы объяснить, зачем вы все это проделали. Верните оружие, господин Ширвиндт, и позвоните в Берн.
Ширвиндт как можно убедительнее изображает человека, обуреваемого сомнениями. Лоб его наморщен.
— Ну нет… Вернуть оружие — это уже слишком! Я не хочу рисковать. Если вы из полиций, то вечером придете за ним вместе с представителем местных властей. Согласны?
— Но это нелепо!..
— Другого я не предложу!.. А теперь — вон отсюда!
С пистолетом наготове Ширвиндт провожает немцев до самого выхода на улицу. Запирает дверь и сдвигает заслонку глазка. Шриттмейер быстрым шагом удаляется от дома, агент спешит за ним. Ширвиндт смотрит в глазок, пока Шриттмейер и его подручный не скрываются из виду. Ощущая тяжесть в ногах, поднимается наверх. Садится.
Что же теперь?
Прежде всего выбросить пистолет. За ним не придут. Затем позвонить Минне Буш. Пусть готовится к отъезду. Власти не станут чинить ей препятствий: она швейцарская гражданка и вольна ехать, куда хочет. Адрес в Испании отпадает; Мадрид и Барселона самые неподходящие места для человека, преследуемого нацистами. Остается Италия. Там ее не станут искать. Сегодня же ночью Минна Буш должна пересечь границу… Ну а он сам? А «Геомонд»?
Ширвиндт обжигает пальцы о сигарету. Для него лично отъезд равносилен бегству капитана с мостика во время шторма. Он остается. При известных мерах предосторожности работу можно и нужно продолжать. Связи, конечно, следует изменить, от встреч с информаторами полностью отказаться, перейдя на аварийную схему контактов. И главное — немедленно известить Центр.