Жак-Анри жирно заштриховывает профиль на стекле.
— Не нравится мне все это…
— Почему?
— Интуиция, Жюль.
— Ты просто устал.
— Не то… Пора подумать о резервных группах. На всякий случай… Запроси Центр, может ли он дать нам трех-четырех радистов?
— Хорошо.
— И еще — передай Полю, чтобы был осторожен. Мне кажется, что немцы недолго будут церемониться с Петеном.
— У них все в порядке — у Поля и Жаклин.
— В свое время мы с тобой считали, что и в Брюсселе все нормально.
— Я предупрежу.
— Десятого я еду в Марсель, — говорит Жак-Анри.
— Ты видел газеты?
— Да… Сталинград?..
— Центр просил нас…
— Знаю, Жюль. Мы делаем все, что можем.
— Почему мы не там?!
Жюль не ждет ответа. Тяжело ступая, идет к двери. Останавливается и говорит с сухой интонацией прилежного секретаря:
— Значит, десятого? Заказать билет?
4. Ноябрь, 1942. Марсель, рю Жарден, 21
Все небо уже неделю будто налито свинцом, но дождей нет. Мейснер с утра надевает плащ, чтобы в середине дня снять его и таскать в портфеле. У него пониженное давление, и он чутко реагирует на погоду. Вчера пришлось израсходовать пятьдесят франков на врача — Мейснеру показалось, что сердце начинает пошаливать. Врач осмотрел его и ослушал, приложив ухо к мохнатой груди, и вместо рецепта посоветовал не злоупотреблять коньяком. Мейснер рассвирепел: он и раньше пил умеренно, а в Марселе не пропустил и рюмки. Француз, очевидно, угадал в нем по акценту немца и не упустил случая поиздеваться. Эта шуточка дорого ему обойдется: Мейснер пометил в блокноте адрес врача и сообщил его ребятам из казарм Дуан. Ребята обещали не забыть и пожаловались, что Марсель кишмя кишит красными. Даже супрефект полиции ненадежен и при попустительстве бездельника префекта делает все, что заблагорассудится. Казармы Дуан, где гестапо имеет филиал под вывеской группы комиссии по перемирию, буквально лихорадит из-за отсутствия контакта с местной полицией.
Мейснер и сам невысокого мнения о полиции и старается иметь дело с жандармерией, куда Гаузнер дал ему рекомендательное письмо с подписями своей и штандартенфюрера Рейнике. В этом письме ни слова не говорится о сути миссии Мейснера и только содержится просьба оказывать ему содействие, но жандармский полковник оказался догадлив и в своей готовности услужить превзошел все мыслимые пределы. Он даже выдал Мейснеру три номерных знака на машины, не спросив, кому и зачем они нужны. Теперь автобусы с пеленгаторами, пришедшие в октябре своим ходом из Парижа, ползают по улицам Марселя, не привлекая внимания. Сам Мейснер ездит в маленьком «пежо» с брезентовым верхом. «Пежо» юрок и быстр и обладает одним недостатком: прежний владелец окрасил его в желтый цвет, и машина, где бы она ни появилась, тут же становится объектом любознательности зевак.