Что было потом — не помню. Думаю, что забыл от страха, от напряжения. Помню лишь наш дом, брата, выбежавшего на крыльцо, партизанского часового. Стоял уже вечер, становилось темнее и темнее.
Страшное кольцо пожаров пропало вдруг в глубокой тьме, но тут же взвились в небо сигнальные и осветительные ракеты, и нашу деревню, озёра и лес взяли в огненный круг, и круг этот стал сжиматься…
В темноте партизаны ушли по лесной дороге.
…Когда я увидел фашистов, не поверил глазам — так их было много. Покачивались каски, вязли в сырой земле грузные сапоги. Шли солдаты бесшумно, держа на весу оружие…
Бежать в лес, в старую пекарню, мы уже не могли — бросились к погребу, устроенному в озёрном берегу. На лестнице, ведущей вниз, было семнадцать ступеней, но по ним никто не спускался, скатывались, будто с ледяной горы.
В погребе мы с братишкой забились за мешки лука. Люди сидели так тесно, что нельзя было пошевельнуться. Закрыли люк, и стало совсем темно. Выстрелы слышались глухо; было не понять, где стреляют. Сидели мы молча, не зажигая света.
Вдруг кто-то затопал наверху. Стало жутко: а вдруг откроют люк, бросят гранату.
— Может, это Яшка и Машка? — спросил у своей матери Саша Андреев.
Тётя Паша резко встала, пробилась к выходу, открыла люк.
— Ах, вы, окаянные… Я вас сейчас!
Заперев козла и козу в хлеве, тётя Паша вернулась в погреб.
— Что там наверху? — спросили из темноты.
— Бой идёт. За лесом… Ракеты пускают, чуть не из-за каждого куста.
Стрелять вдруг стали совсем рядом, кто-то пробежал по тесовому люку…
Потом его с треском открыли, по лицам заметался луч карманного фонарика. На лестнице стоял наш учитель, он и светил.
— Окружили нас, нигде нет выхода. Нужен проводник.
Быстро поднялась по лестнице наша мать.
— Хорошо, — сказал Иван Матвеевич. — А хоть раз переходила через болото? Другой дороги нет.
— Проведу, — сказала мать. — Пешие пройдут… По топи проложены кладины, стоят вешки. Выйдем к Шарину, солдат там немного…
— Тогда — за мной! Дорога каждая минута.
Прошло сколько-то времени, может быть целый час. В открытый лаз бил ветер, врывались звуки боя. В страхе за мать, я бросился к лестнице, вскарабкался по скользким ступеням. Кто-то пытался меня остановить, но не успел…
По берегу озера бежали люди с оружием; в темноте не было видно, фашисты это или партизаны. Будто шаровые молнии, проплывали осветительные ракеты…
Болото лежало между двух холмов, окружённое еловыми гривами. Люди говорили, что в глубине его прячется озеро, глубину которого никто толком не измерил. Вокруг озера — топи. Ходить туда решались немногие: в «окнах» погиб не один человек, перед самой войной утонула заблудившаяся лошадь. По ночам болото грозно гудело…