– Голубой дом, – сказала Нелл. – Знаете, я вас нашла благодаря ему. Мама всегда говорила, что вы живете в голубом доме.
– Она не называла тебе моего имени?
– Думаю, что называла, – сказала Нелл. – Но ведь Стиви – это мужское имя. Наверное, я не смогла это правильно понять. Почему ваши родители вас так назвали?
– Это напоминало им место, откуда они приехали, – ответила Стиви не сразу, решив, что дочке Эммы не обязательно объяснять, что ее зачали в отеле Сент-Стивенс Грин в Дублине.
– А почему вы перекрасили свой дом и он больше не голубой? – спросила Нелл.
– Дай-ка я посмотрю твои ноги, – неожиданно прервала разговор Стиви. – Ты действительно их ободрала.
– С ними все в порядке, – сказала Нелл.
В ее речи Стиви уловила непривычный, кажется, южный акцент.
– Где вы теперь живете? – спросила Стиви, радуясь, что ей удалось перевести тему разговора.
– Наш настоящий дом в Атланте, но сейчас отец перевелся в Бостонское отделение, так что временно мы живем там. А летом он срывается с места, я думаю, это тоже по работе, но он не так много времени проводит в офисе.
Наступила тишина, и Стиви почувствовала на себе внимательный взгляд Нелл. Ничего плохого в этом не было, но вскоре Стиви заметила, что Нелл не отводит глаз, и почувствовала ее немой вопрос.
– Причина, по которой я перекрасила свой дом, – сказала Стиви, поняв, что этот детский взгляд требует ответа, – состоит в том, что он всегда был очень печальным.[1] Всегда, с того самого момента, когда я стала осознавать себя. И я стала думать… может, если изменить цвет моего дома, то я смогу изменить… некоторые вещи, которые мне не травятся. Был ли во всем этом какой-то смысл?
Нелл серьезно кивнула, и Стиви увидела, что ее взгляд теперь остановился на ее левой руке.
– Ты хочешь спросить, где мои обручальные кольца, – поняла ее взгляд Стиви. – Ну, конечно. Это хотят спросить все местные дети.
– Правда, что вы их потеряли в океане?
Стиви попыталась улыбнуться.
– Только одно, – проговорила она. – И я его не теряла.
– Не теряли?
– Я выбросила его, – сказала Стиви.
– Но вы ведь ищете его каждое утро.
Стиви покачала головой.
– Нет, – ответила она. – Каждое утро я хожу на берег наблюдать за птицами, чтобы их рисовать. И еще потому, что я люблю плавать перед восходом солнца. И ходить босиком по воде.
– Бедные ваши ножки, – произнесла Нелл с улыбкой.
Стиви кивнула. От детской улыбки у нее в горле вставал комок, и острая боль отразилась в ее глазах.
– Почему вы любите ходить по берегу перед тем, как встанет солнце?
– Потому что тогда на берегу никого нет, – ответила Стиви – Я отшельница.