Когда мне исполнилось восемь лет, я стала умней. Я настаивала, чтобы, когда меня укладывали спать, рядом клали перчатки. Я была исполнена решимости схватить эту штуку прежде, чем она успеет ударить меня. Отец опускался передо мной на колени и приговаривал:
– Вот так и надо! Спорт! Очень скоро ты будешь сидеть на скамейке запасных. – Он всегда говорил так, словно находился на бейсбольном поле.
Через несколько лет эти видения исчезли, и я уже было решила, что больше их не будет. Теперь же они испугали меня. Я никак не могла понять, почему они вдруг вернулись. Только в одном я не сомневалась: это имело какое-то отношение к Нику.
В субботу вечером мы с Умберто должны были принять участие в благотворительном съезде фонда «Блек-Тай». Многие его клиенты просили нас прийти.
Умберто повел меня в «Нейман Маркус» и купил мне чудесное голубое вечернее платье. А чтобы придать моему облику большую законченность, мы купили нитку жемчуга. Умберто надел свою новую широкополую шляпу, повязал на пояс широкую шелковую ленту голубого цвета и надел брюки в полоску. У его любимого портного этот наряд потянул бы тысячи на четыре. Я даже подумала, что лучше бы он перевел эти деньги непосредственно на счет фонда, вместо того, чтобы идти на ужин.
Угощение оказалось весьма посредственным, оркестр старым и нудным, но мы пили вино, танцевали до полуночи и наслаждались, несмотря на то, что было полно народу.
Пропустив на ночь по стаканчику в «Парадизе», мы поехали домой и всю дорогу напевали в два голоса бродвейские мюзиклы. Когда Умберто открывал дверь, было уже два часа ночи.
Войдя в дом, мы услышали какие-то странные звуки – сопение и хрип, какие издает во сне больной астмой ребенок.
Я сразу подумала о Франке и бросилась на кухню. Сделанная для него дверца болталась на одном гвозде. Франк лежал в полубессознательном состоянии, а по всему полу тянулся темный кровавый след.
– Франк! – вскрикнула я и бросилась на колени, чтобы посмотреть, не попало ли ему что-то в горло. Он приоткрыл глаза и позволил мне залезть ему в пасть, хотя это и вызвало у него отрыжку. Наконец он смог вздохнуть.
– Принеси полотенце! – крикнула я Умберто. – Быстро! Его нужно отнести в машину и отвезти к ветеринару!
Умберто стоял как вкопанный и смотрел на меня.
– Ты испортишь свое платье. Давай сначала переоденемся.
В отчаянии я стала стаскивать с себя платье так быстро, что порвала одну лямку. Побросав одежду на кухне, я помчалась в спальню, переоделась и вернулась.
– Поехали!
Умберто тоже переоделся, пришел следом за мной на кухню и сказал: