У него был большой двухэтажный дом в испанском стиле с видом на океан. Внутри было очень мило: белые оштукатуренные стены, светлая мебель из сосны. Повсюду навалены кучи газет и журналов, на камине множество фотографий, а в центре гостиной стоял массивный голубой диван в форме буквы Г. С обеих сторон камин обрамляли полированные стереоколонки, рядом стояла полка с рядами компакт-дисков и магнитофонных кассет.
Умберто спросил:
– Вивальди или Гато Барбиери?
– Вивальди.
Когда полились приятные звуки флейты, он исчез на кухне, а я опустилась на диван. Мне в бедро вонзилось что-то острое, и я нащупала отвертку, которую положила на столик рядом с кучей вешалок, двумя кредитными карточками и чашкой с остывшим кофе со сливками.
В доме, где я выросла, все всегда лежало на своем месте, еще ребенком я научилась складывать свои вещи и аккуратно их убирать, уходя из комнаты. Этот дом был совсем другой. Последние лучи заходящего солнца пробивались сквозь высокие окна, играла музыка, повсюду царил беспорядок. И тем не менее, дом этот казался более удобным и уютным, чем любой из тех домов, в которых я когда-либо жила.
Умберто вернулся с массивными фужерами в руках и предложил выйти в сад, чтобы полюбоваться закатом. Вдоль тропинки цвели олеандры, я насчитала шесть кормушек для птиц. Мы прошли мимо длинного прямоугольного бассейна, который отливал бирюзой в лучах заходящего солнца.
– Почему вы так любите птиц? – спросила я. Он остановился, воздев руки к небу.
– Потому что птицы придают миру такую красоту, и от них так мало вреда!
Этот ответ напомнил мне о том, насколько зациклена я была на внутреннем мире в ущерб внешнему.
Мы сидели на скамейке, потягивая вино, и глядели на океан до тех пор, пока небо не порозовело и стало трудно различать белые корабли на горизонте.
Расстояние между нами было фута в полтора, и Умберто положил руку на спинку скамьи так, что она чуть касалась моей спины. Он спросил:
– Вы понимаете, что в эту самую минуту сквозь наши тела проходят миллионы нейтрино?
Он начертил пальцем кружок у меня на шее и объяснил, что нейтрино – это самые крошечные и многочисленные частички материи, и что с ними поступает около десяти процентов солнечной энергии.
Его легкое прикосновение взволновало меня.
– Как же они могут проходить сквозь наши тела?
– Они так малы, что проходят сквозь клетки нашего тела, словно сквозь большую теннисную ракетку.
– Откуда вы это знаете?
Рука его скользнула выше, туда, где начинались волосы.
– Я люблю астрономию. Она дает возможность прикоснуться к мировому порядку. Тут-то и ощущается божественный промысел.