Он видел, конечно, Нина почувствовала его взгляд. Резко обернулась, сделав при этом обиженное лицо, и успела поймать момент, когда он воровато опустил глаза. И при этом как-то неестественно выдохнул, показалось, что даже с легким хрипом. Откашлялся. И кашлял, надо отметить, с большим чувством, словно извинялся за свою неосторожность.
— Форточка… — жалобно сказала она.
— Что вы говорите? — Он приподнял очки на лоб и уставился на нее, словно не понимая, кто она и зачем здесь находится.
«Ну до чего ж хорош, мерзавец! Вот кому отдалась бы без рассуждений, в любую минуту, сразу, как в омут головой…»
— Не хочет открываться, — почти с детской обидой произнесла она, суетливо оправляя юбку. Юбка почему-то не оправлялась.
— А-а, я забыл сказать, — Турецкий изобразил искусственную улыбку, которую тут же убрал с лица, — она и не откроется, дерните окно, оно не заперто.
И все. И никакой больше реакции.
Шло время, а он листал и листал дело, не поднимая на нее взгляда и не делая для себя перерыва. «Железный он, что ли?»
Звонили телефоны, он поднимал трубку, слушал, клал на место. Иногда отвечал «да», «нет», «попозже, пожалуйста», а пару раз даже резко: «Занят!»
Нина выкурила уже полпачки, и во рту у нее было гадко. «Хоть бы чашку чая предложил, гад!» — снова стала она накачивать себя.
— Хотите пить? — спросил, словно ждал именно этого момента. — Вон в графине вода, свежая, я сам утром наливал.
«Вот за что я вас всех ненавижу!..»
И когда уже ей показалось, что от ожидания и нервного напряжения она готова упасть в обморок, он перевернул последний лист и захлопнул папку. Сразу же пиликнул лежащий на столе мобильник. Он взял, включил и не поднес его к уху, а положил ухо на него — в задумчивой такой позе.
— Да… Здесь… — Он взглянул на Нину, и она могла бы поклясться, что он, будто заговорщик, подмигнул ей. — Думаю, скоро… Пока. — Турецкий отложил трубку и теперь уже точно заботливым взглядом уставился на нее: — Вы себя хорошо чувствуете?
Его неожиданно мягкий вопрос смутил ее. Подумав, ответила честно:
— Устала.
— Сочувствую. Нам всем нелегко. Но — к делу. С этим, — он взял в руки папку, приподнял и отбросил ее в сторону, как нечто ненужное, — мне все ясно, Нина Георгиевна. Все здесь туфта. А что не туфта, то ложь и оговоры. И — ничего по делу. Ни о Брусе, ни о Мамоне, ни о ком, кто по-настоящему причастен к делу. Заказ — он и есть заказ, и каждый живет как может. Оставим это пока… А поговорим мы с вами о другом, о вас, Нина Георгиевна…
Господи, где та улыбка, с которой он буквально минуту назад смотрел на нее? Где тот мужчина, которому она готова была отдаться, лишь только мигни?! Или она зевнула, пропустила тот момент, когда он?..