Дверь отворилась, Курт Домбровски имел удовольствие наблюдать эту картину. За его спиной, сдерживая смех, стола Вера.
— Мирослав Иванович! — завопил охранник.
— Заткнись, Анджей! — оборвал его председатель. — Ты побудь здесь, — обернулся он к женщине. — А ты иди за мной, — небрежный кивок в сторону Максима.
Они вернулись в кабинет.
— Так получается, Мирослав Иванович, что нужна нам ваша помощь! — горячился Максим. — Старшой мой, Богдан, точно знает место, где прикопаны камушки и ружье, и деньги… Пана Казимира-то Чека расстреляла, многие при захвате полегли, а нас, трое — Богдан, Тарас и я — мы сумели выскочить из котла и скрыться.
— Откуда же ты такой молодой взялся?
— Из интерната сбежал. Родители погибли в лагерях. Мы из остзейских немцев.
— Вот оно как. куда же ты сбежал?
— Отыскал дядю по отцу. Он лесником работал в Бе-лоострове, под Ленинградом возле финской границы. В сороковом году тайком пересек финскую границу, потом попал в Германию…
— В какой школе абвера тебя готовили? — перебил Домбровски.
— «Шайнце-З», господин майор.
— Мирослав Иванович! Здесь я для всех Мирослав Иванович!
— Так точно!
— Так вы вырвались из котла, и дальше что?
— Перебрались потихоньку сюда, во Львов. Город шумный. Большой узел железнодорожный, приезжих много, затеряться легче. Искали к кому прибиться. Знали, что есть на территории еще одна крупная группа абвера, но Казимир ничего не рассказывал — конспирация. Потом вышли на Паленого.
— Кто был в «Шайнце» инструктором по подрывному делу?
— Отто Вайнштейн.
— Где жили во Львове?
— Ну, снимали комнату у вдовицы одной. Адрес сказать?
— Потом. Зачем на «железку» поперлись?
— Так хотели толкнуть товар. Жить-то надо…
— Что ж «общак» не взяли?
— Так он же там, в Черновцах. А там на нас ориентировка у каждого мента и особиста.
— А радиодело? Кто вел радиодело?
— Ефрейтор Гауф. А рукопашный бой.
— Хватит. Отвечай только на поставленный вопрос. Кто из немецкой разведки курировал вашу группу?
— Этого я не знаю. Это пан Казимир знал. Вот Богдан, старшой мой, должно быть, знает. Он у Казимира правой рукой был. Мирослав Иванович, получается, что надеяться нам больше не на кого. Если Богдана и Тараса увезут в Черновцы, им хана. Там их сразу к стенке поставят.
— Красиво излагаешь. Но не верю я тебе, парень. Просто потому, что вообще никому не верю. Все, что ты говоришь, надо проверить, а времени у меня на это нет. Эти твои Богдан и как его там.
— Тарас.
— Они мне никто и звать никак. И я им ничем не обязан.
— Значит, не поможете?
— Нет. Всегда есть шанс, что ты из НКВД и все это провокация. А чтобы голову себе над этим не ломать, я тебя, пожалуй, сейчас пристрелю. Что, не ожидал? А так оно и будет. Не здесь, не в кабинете же, что ты дергаешься? Сходим, прогуляемся к лесу. Незачем женщину пугать, верно? Ну, иди!