— Логично, — усмехнулся я. — Но, кстати: во время стычки на станции ваш человек едва не зарезал моего друга.
— Кто это? И кого же? — вскинул брови Домбровски. И я понял, что он отлично знает и кто, и кого.
— Тот, что был в форме старлея.
— Анджей?
— Назовем его так. Он пытался ударить ножом в спину моего молодого друга.
— Но не ударил?
— Я ему помешал.
— Очевидно, в пылу боя он не понял, на кого напал, — пожал плечами Домбровски.
— Очевидно, у хорошего командира бойцы должны знать, на кого нападать.
— Логично, — усмехнулся немец. — Я сделаю ему выговор. Думаю, инцидент исчерпан? Так вы с нами?
— Через полчаса дам ответ.
Я вышел, чувствуя спиной холодный взгляд. Не верит, но выхода у него другого нет.
Вот оно что! Теракт во время праздника Победы! Верно ребята наши рассчитали! И правильно, что брать будут здесь. Обезглавить, а потом эта мелкая сволочь — Рябцев, Вацура, Горовец — сдадут остальных, как мама не горюй!
На крыльце сидели мои орлы. Не к ночи будут помянутые Рябцев, Вацура, Горовец сидели тут же, на поляне перед сельсоветом. Все курили самокрутки.
Милейшая картина. Идиллия.
Из-за какого-то плетня вышел долговязый Рудольф, подгоняя в спины двух полупьяных мужиков.
— Разговор есть, — кивнул я своим, отзывая их в сторону.
Собственно, разговор у меня был один: нужно было выяснить, как Чиж попал на свободу.
С этого я и начал, когда мы отошли к густому высокому вязу.
— Ну, рассказывай, кто, как, зачем?
Максим начал говорить, запинаясь и краснея. Мы с Олегом просто обомлели.
— Где, говоришь, она работала?
— В комендатуре, я же сказал.
— То есть это она документы нашему «майору» справляла?
— Она. Кстати, он действительно майор абвера. Но она не могла иначе, это давняя история, она мне все рассказала, когда мы с ней в лесу.
— Ну что вы делали в лесу, можешь не рассказывать. Ты понимаешь, что она — враг?!
— Нет, она несчастная, одинокая девушка. Он повязал ее по рукам и ногам.
— Вот что, Чиж, ты ее забудешь. С этой минуты и навеки, — приказал я. — Да ты и знаком-то с ней всего ничего.
— И что? Не бывает любви с первого взгляда? Не бывает? — запальчиво говорил он, и в глазах его стояли слезы.
Бывает, вспомнил я. Вспомнил Марину, и сердце мое зашлось. Всего две недели тому назад я был безумно, невозможно счастлив. Как я мог судить товарища? Полюбил не ту?
— Ты полюбил не ту, Чиж, — тихо сказал я.
— Я не Чиж! Перестань называть меня так!
Я с удивлением обнаружил, что он говорит мне «ты», чего раньше никогда не было. Повзрослел наш Чижик. А он продолжал, давясь словами, заикаясь от волнения:
— Говоришь, не ту полюбил? Разве это выбирают? Любовь безоговорочна, если хочешь знать!