Он вдруг осекся, замолчал.
Я оглянулся. К нам подходила очень красивая девушка. И это было не главное в ней. В ней была. порода, что ли. Вот как у скакуна. Порода, стать. Это больше чем красота.
Гордая осанка, прямая спина, приподнятая головка в коротких каштановых кудрях.
Светло-карие глаза смотрели на нас открыто и доверчиво.
Она улыбнулась нам, вернее, ему, Максиму. И оказалось, что она еще и очень милая.
Светлая, ласковая улыбка освещала лицо, и ямочки играли на щеках. И я почему-то забыл, что передо мной стоит враг.
— Вот, познакомьтесь, это девушка спасла меня! — сказал Максим.
Лицо его было озарено такой нежностью, что я лишь кашлянул.
— Вера, — сказала она необычным, прохладным каким-то голосом.
— Богдан, — я едва вспомнил свое нынешнее имя.
— Тарас, — явно любуясь девушкой, представился Олег.
Он вообще помалкивал все это время. Видно, запоминал сцену для будущего фильма. Вот досталась команда!
Тем временем сельская жизнь текла своим чередом. Двое мужиков с разукрашенными кровоподтеками физиономиями вывалились из сельсовета.
Вера посмотрела на них чуть дольше, чем следовало бы, и отвернулась.
Послышался голос Домбровски:
— Анджей, созывай народ!
Из хаты вышел Рудольф, глянул на Максима с отвратительной ухмылкой и начал стучать в какую-то железяку за углом.
— Максим, можно тебя на минуту? — тихо попросила девушка.
— Можно! — с вызовом взглянув на меня, ответил Орлов.
Они отошли на десяток шагов, вышли на дорогу, где стояли дрожки председателя, все еще запряженные парой красавцев-рысаков.
Неподалеку маялась привязанная к плетню худосочная кобыла. Говорили вначале очень тихо, но потом, видно, заспорили, голоса стали громче. Слух же у меня тренированный. Делая вид, что обсуждаю с Олегом предстоящий налет на славный город Львов и одновременно любуюсь лошадьми, я слушал, о чем там шла речь у моего младшего товарища и его избранницы. Говорил Максим:
— Он убил его! Застрелил, подонок!
— Нам надо уходить!
— Кому, куда?
— Тебе и мне! Немедленно!
Ага, соображает девушка, что «вышка» ей светит.
— Я никуда не уйду! Здесь мои товарищи!
— А я? Обо мне ты подумал?
— Да! Но ты ведь теперь с нами! Все будет хорошо, вот увидишь!
— Не будет ничего хорошего! — яростно крикнула она.
И почему-то эти слова ее пронзили мое сердце, словно громом поразило: не будет ничего хорошего! Бывает так, что случайная, произнесенная в запальчивости фраза становится реальностью, воплощается так доподлинно, как будто кто-то возвращает ее проштампованным билетом. На, получи!
И я кожей почувствовал, что ничего хорошего не будет.