А поляна перед сельсоветом заполнялась людьми. В основном, это были женщины и дети, среди которых редкими вкраплениями наблюдались старики. Мужиков помоложе — раз, два и обчелся. Люди переговаривались, настороженно поглядывая на свору, которую привез с собой их любимый председатель, — в том числе на нашу троицу.
На крыльце появился Мирослав Иванович. Верный пес Анджей, он же Рудольф, прислонился к стене, сплевывая семечки. Из-за поясного ремня виднелся вальтер.
Такой же я отбил в «бою» за свою свободу. Мирослав Иванович сделал знак, призывая людей замолчать, и начал, покаянно понурив голову:
— Люди! Я позвал вас, чтобы сказать, что виноват перед вами.
Он снял шапку и поклонился народу. Народ ахнул. Бабы заголосили:
— Что ты, батюшка, Мирослав Иванович?
— Да в чем же?
— Да ты ж нам отец родной!
— Тихо, бабы! Я говорю! — продолжил председатель. — Не послушался я вас, не казнил убийцу и злодея, а он убег!
— Шмаков сбежал. — ахнула толпа.
— Но Бог все видит! Не удалось злодею уйти далеко. Бежал, видно, в город, чтобы там затеряться, да к нам в руки и попал! Слушайте люди! Злодей Кузьма Шмаков убит!
Толпа взвыла от радости.
— Как убит? — истошно закричала высокая некрасивая женщина, продираясь сквозь толпу.
— Это, тебе, Пелагея, лучше знать! Это ты мужиков зельем опоила? Так или нет? И выпустила отца-душегуба. Иди, полюбуйся, он в телеге валяется. А теперь тебя судить будем.
Женщина кинулась к телеге, раскидала солому, завыла, царапая лицо, обводя безумными глазами молчавших людей. Взгляд ее упал на Веру. Они с Максимом так и стояли на дороге, возле открытой повозки председателя.
— Это она! — завопила женщина, указывая на Веру. — Она меня подговорила!
— Кто? — опешил председатель.
— Баба эта! Которая в мужицком платье сюда заявилась! Она меня ночью как околдовала, как одурманила! Внушила, ведьма, что тяте в город ехать надо, в Чеку, чтобы все там рассказать. И его одурманила! Он ее и послушал.
— Куда-куда? В НКВД? — У Домбровски, что называется, глаза на лоб полезли.
Надо сказать, и я вылупился на возлюбленную Чижа. Это что, двойной агент?
— Вы, Виктория, хотели сообщить что-то в НКВД? — все не верил Домбровски.
— Хотела, да не сама! А через тятеньку моего! — визжала Пелагея. — Ведьма проклятая! Да я тебя сейчас своими руками…
Она подняла с земли булыжник, кинулась вперед. Максим загородил свою женщину, закричал:
— Это вообще все ложь! Я сидел с ним вместе двое суток! Шмаков никого не убивал! Он внучкой клялся! Крестом божился! А убийца — вот он! — Максим указал рукой на Анджея. Тот все лузгал семечки. Но рука его поползла к поясному ремню.