Александр Борисович смотрел на Дину со смесью подозрительности и изумления. Эта девчонка так ловко разложила всё по полочкам, словно лет пять проработала в «органах».
— Чем больше я тебя слушаю, тем больше удивляюсь, — вымолвил, наконец, Турецкий.
— Ты дирижер — тебе положено, — пожала она плечами. Она медленно повернула голову и внимательно посмотрела на Турецкого. — Хочешь, угадаю, кто ты?
— Ну, давай, — не без опаски согласился Александр Борисович.
— Ты что-то типа следователя. Только мелкого. Раньше ты был большим человеком, но потом тебя «турнули». Разжаловали, то есть. За принципиальность или еще за какую-нибудь ерунду. У тебя еще остались старые замашки, но всё равно ты уже не тот. И еще — тебе скучно жить. Вернее, тебе плевать на жизнь, поэтому ты лезешь на рожон. И, рано или поздно, для тебя это плохо кончится.
— А ты не только шахматистка, но и психолог, — угрюмо заметил Александр Борисович.
— Угадал, — сказала Дина, глядя на догоревший до фильтра столбик пепла. — Я учусь в аспирантуре психфака. Закончила институт с красным дипломом и семь месяцев практиковалась в центре реабилитации для таких бедолаг, как ты.
Турецкий был обескуражен.
— Если через пять минут ты заявишь, что ты — агент ЦРУ, я, пожалуй, не удивлюсь, — сказал Александр Борисович.
— Не дождешься! — весело сказала Дина и ловко швырнула окурок в блюдце прямо через голову Турецкого. Затем посмотрела на него, коварно прищурившись, и томно проговорила: — Ну, как? Ты готов ко второму раунду?
Турецкий выпростал ноги из под одеяла и сел. Взял со стула брюки и принялся их натягивать, стараясь не слишком шевелить травмированной головой.
— Ты куда? — удивилась Дина.
— В гостиницу, — ответил Александр Борисович. Он встал и застегнул ремень.
— Ну, и зачем это? — насмешливо спросила Дина. — Мы же только начали. У нас вся ночь впереди. Эй, Полиграф, а хочешь, я тебя обрадую?
— Попробуй, — буркнул Турецкий, натягивая свитер.
— Между нами ничего не было. То есть — совсем ничего. Ты отключился, а я притащила тебя на кровать и легла рядом. Других-то спальных мест в моей убогой квартирке не предусмотрено.
Александр Борисович оглянулся и недоверчиво посмотрел на девушку.
— Ты не врешь?
Дина напустила на себя томный вид и проговорила густым контральто:
— Уверяю тебя, милый, если бы мы занялись сексом, ты бы этого не забыл! — Она запрокинула кучерявую голову и весело, звонко, по-детски рассмеялась.
Турецкий облегченно вздохнул, но в облегчении этом был и легкий оттенок разочарования.
— Слава Богу, — сказал он. — Довольно неприятно чувствовать себя валенком, у которого отшибло память.