— Ну что же, Денис, пойдемте. Там, наверно, все уже расселись.
— Да, конечно, идемте. Только я попросил бы вас выделить мне место где-нибудь с самого края. А то мне, знаете, пораньше уйти нужно.
«А этот Бакатин — изрядный эстет. Статуэтки всякие, картины, антиквариат. Итальянскую комедию ценит. Может быть, он Пьеро в этом смысле? Как ценитель изящных искусств?»
Они пришли в гостиную, где был поставлен огромный стол, ломившийся от всяческих яств. Дениса усадили с самого края. Вдова села во главе стола.
В общем, если не считать многочисленных изысков кухни, поминки были самые обыкновенные. Та же кутья, те же блины с медом. Так же у стола стоял пустой стул, а перед ним тарелка и стакан с водкой, накрытый черным хлебом.
Этот обычай Денис никогда не понимал. Ему казалось дикостью вера в то, что душа умершего человека сидит вместе со всеми за столом и слушает, что о ней говорят ее родные и близкие. А если это и так на самом деле, то не кощунственно ли ставить перед горемычной душой пустую тарелку и стакан водки с черным хлебом. Однако этот вопрос такой глубокий, уходящий своими корнями, наверно, в самые древние обряды и поверья, что спорить на эту тему людям, совершенно не разбирающимся в этой проблеме, просто глупо, считал Денис и никогда и ни с кем не заводил разговор на эту тему.
Какая-то дама бальзаковского возраста, сидевшая рядом с Денисом, принялась активно его обхаживать:
— Молодой человек, вам этого салатика?
— Спасибо, я сам.
— Да вы же не дотянетесь. А я вам рекомендую вон тот. Очень вкусный, Майе он особенно удается.
— Спасибо большое.
— А вы покойному кто?
— Приятель.
— А как вас зовут?
— Антон, — зачем-то сказал Денис.
— Антон, ну что же вы такой стеснительный. Знаете что? Я вас буду называть Антуан. Вот. Нравится?
Денис-Антуан пожал плечами:
— Вот такой вот стеснительный. И потом, все-таки поминки…
— Ах, поминки. Невидаль какая! Боже ты мой. Вот уж не причина, чтобы стесняться. Меня, кстати, Любовь зовут.
«Куда как символично», — подумал Денис.
— Любовь… А по отчеству?
Дама обиженно глянула на Дениса:
— Можно и без отчества. Ах, ну вы кавалер или не кавалер, в конце концов, сейчас будут говорить речи, а у нас с вами даже не налито.
— Да, действительно. Вам вина?
— Боже упаси! Какого вина! Вином разве поминают. Водки конечно же.
Денис налил ей водки.
— Ах, полнее, — с придыханием проговорила она.
Тем временем из-за стола поднялся Груздь с полным бокалом и глуховатым голосом произнес:
— Сегодня мы хоронили своего лучшего друга. Такого, что, может быть, больше никогда не будет…