— Нет, я не про больницу… я — про нас с тобой…
— А что у нас с тобой может быть, кроме…
— Вот и я про это… Если Игорек узнает про меня… про нас… я не знаю, что отвечу. Я одна у него, Антошенька! — почти со слезами выкрикнула она.
— И я у Васьки один. И что же теперь? Все бросить и отказаться? Но почему?
— Мне кажется, что я постоянно предаю Игорька. Он — там, а я — здесь… Ему очень больно, а я… исступленно купаюсь в твоих невероятно сладостных ласках… Разве так можно? Это же нечестно по отношению к нему, моему единственному!..
«О-о-о… — запоздало проклюнулось у Антона. — Так ведь можно довести себя и до полного сумасшествия…»
То, что у Светланы в характере заметно проглядывалась какая-то трудно объяснимая исступленность, это уже Антон замечал. Как и то, что она непонятным образом может неожиданно поддаться чьему-то, далеко не самому лучшему влиянию и занять «упертые», даже и неразумные позиции. Как это произошло, например, при обмене валюты. Элка же рассказывала, — сдвинуть было невозможно! Никакая логика не действовала! А он не поверил, решил, что та преувеличивает. Может, и из ревности, увидев, что Плетнев откровенно «положил глаз» на ее подругу.
А, оказывается, это в характере у Светки имеется какая-то «чертовщинка», с которой неизвестно, как и бороться. Но ведь, по большому счету, она, по-своему, права. С сыновьями-то, и в самом деле, никакой ясности. Как отреагирует на присутствие в его доме абсолютно чужого дяди Игорек, вернувшийся из больницы домой, — неизвестно. Ну а что Васька может выкинуть какой-нибудь очередной, чудовищный номер, об этом и говорить нечего. У него один идол в женском платье — тетя Ира. И что делать дальше? Уговаривать Ваську, объяснять ему, что у папы и у тети Иры с дядей Сашей — разные жизни? Что у них есть своя дочь, которая к Ваське отношения не имеет? А он ответит безапелляционно, что тетя Ира для него — родная, как он однажды уже выкинул, и ему плевать на каких-то девчонок. И что дальше? Ссориться? Запрещать встречаться с Турецкими? А как же неустойчивая психика ребенка? И «любимая» тетя Ира с ее воспитательными заморочками? Безвыходная ситуация…
Посоветоваться бы с кем-нибудь, так нет же подходящего психолога, — только та же тетя Ира!
А Светлана, вцепившись в него руками и ногами, прижимаясь раскаленным телом и обцеловывая любимого Антошеньку, рыдала у него под мышкой, как обиженная девчонка, которой отказали — нет, не в излишнем лакомстве, не в каком-то ее капризе, а в жизненно важном и единственном желании, имевшем для нее первостепенное значение. И сердце разрывалось от жалости к ней, от нежности, от невозможности сложить из собственных ладоней удобное, уютное гнездышко, где бы она могла устроиться и быть счастливой, ласковой и тихой. И ясным, открытым взглядом смотрела бы на него, и дети их смеялись бы от радости… Ну почему же невозможно?! А мы разве пробовали?!