— Ну хорошо, — вздохнул Турецкий и отпил из своей чашки. — Деваться некуда, давай поговорим о Даше…
Константин Дмитриевич виновато отвел глаза:
— Непрофессионально это, знаю… Но не могу я вот так о Дашке как о подозреваемой…
— Костя, я с ней разговаривал сегодня утром по телефону. Она пыталась убедить меня в виновности Марины. Зачем?
— Я же тебе рассказывал… У Даши с Колей роман был еще в школе, и потом еще какое-то время все длилось…
— Помню, любовь до гроба… Они что, пожениться собирались?
— Вроде нет… В школе точно нет… Мне тогда казалось, что вообще ничего серьезного там не было. Но я тогда лопухом был наивным, вообще не знал, что у девчонок под юбкой.
— Ты говорил, у Мальцева по части Дашки соперник был, я забыл, кто именно.
— Если ты имеешь в виду любовный треугольник, ничего такого точно. Ну разве что Пашка за ней, как тень, ходил, так его никто и всерьез-то не воспринимал, включая его самого. Скорее, уж у Дарьи могли быть соперницы!
— А поподробнее? — заинтересовался Александр Борисович.
— Понимаешь, Колька был настоящим красавцем, все девчонки наши по нему страдали, а ему наплевать!
Он заводной был, веселый, над всякой романтикой подсмеивался. А Дашка… Ну это она сейчас такая — вся из себя. А тогда была обыкновенным угловатым подростком, на пацаненка походила… Это уж много позже попала в богемные круги.
— Как попала-то?
— Чего не знаю, того не знаю. Но думаю, благодаря своей профессии. Там ведь что? Среда элитная, тогда, кстати, тоже: вернисажи всякие, выставки… Теперь презентации и аукционы… Ну и деньги, конечно, водились. Дарья высококлассный эксперт, тоже разбогатела довольно быстро…
— Хочешь сказать, что необходимости занимать какие-то там пустяковые двадцать тысяч, тем более у Николая, не было?
— Почему? У нее дома отличная коллекция картин. Могла присмотреть еще что-то, а свободных денег на тот момент… Но вот то, что у Мальцева заняла бы, как-то не верится.
— У нее что, после школьной романтической истории личной жизни вообще не было? — удивился Александр Борисович.
— Да были какие-то весьма даже бурные романы, но в итоге она всегда оставалась одна. И детей, как ты понимаешь, нет… Может это быть версией — застарелая ревность, зависть? Самому мне трудно судить… Только всякий раз, как я видел их общение с Колькой, у меня было ощущение, что я снова в школьные годы попал: как она на него тогда смотрела, словно завороженная, так и теперь…
— Будем считать, что это тоже версия! — зло буркнул Турецкий и достал бумажник. — Ладно, посидели-побазарили, пора и честь знать… За Дарьей твоей сегодня Плетнев ходит с одним умным приборчиком в кармане… Завтра сам понаблюдаю: давненько я что-то наружкой не баловался!