— То же самое говорили римские солдаты Иуде, — сказал я и положил деньги в карман. Мы принялись грузить гроб.
Какое-то время мне казалось, что мы не справимся, но в конце концов нам удалось поднять гроб на грузовик. Когда мы вдвинули его и закрыли задний борт (нам потребовалось на это три попытки), мы уже были не в состоянии даже говорить, мы стояли молча, вдыхая запах бензина. Я налил виски «Гленливет» в три припасенных Джонни пластмассовых стаканчика. Неожиданно меня стала бить дрожь. Горлышко бутылки застучало о стаканчик. Сам и водитель наблюдали за мной.
— Будем здоровы, — сказал я и вылил в себя дымящуюся солодовую жидкость.
Сам сказала:
— Вы наврали французским полицейским, что я работаю на немчуру.
— Да, — сознался я. — У меня такое вот необычное чувство юмора.
— Вы же знали, что я служу в израильской разведке.
— Ах, вот вы на кого работаете? — произнес я с издевательским удивлением.
— Угу, — ответила она, отхлебнув виски. Водитель наблюдал за нами.
— Для вас это игра, — сказала она, — а для нас это вопрос жизни и смерти. У египтян столько немецких ученых, что лабораторные руководства пишутся и по-немецки, и по-арабски. А с этим типом мы сможем сравняться с ними.
— Ферменты, — сказал я.
— Давайте не будем больше водить друг друга за нос. Мы в Израиле, конечно, можем использовать знания Семицы в области инсектицидов, но, как вы понимаете, это не главное.
Я промолчал. Она застегнула свое кожаное пальто доверху.
— На самом деле инсектициды Семицы — это нервно-паралитические газы! — продолжала она. — Уже много сельскохозяйственных рабочих сошли с ума. Инсектициды воздействуют на нервную систему, это самые страшные яды, известные человечеству. Верно?
Ей необходимо было подтверждение.
— Верно, — согласился я.
Она заговорила быстрее, убедившись, что ее задание было именно таким важным и значительным, каким оно ей и казалось.
— Когда-нибудь эти египтяне вернутся, — сказала она. — И весьма скоро. И вернутся они с оружием, которое разработают для них немецкие ученые. Наши люди в военных поселениях должны иметь возможность ответного удара. — Раздался стук пластмассового стаканчика о верстак. — Вот почему ни вы, ни я ничего по-настоящему изменить не можем. В этом заключена судьба еврейского народа, и нет ничего важнее этого.
— Если бы я знал, что он вам так нужен, то позволил бы выкрасть его прямо в Восточном Берлине.
Она шутливо стукнула меня по руке.
— Вы думаете, что мы бы с этим не справились? Если мы в чем-то и разбираемся, так это в городах, которые разделены стеной. Иерусалим разделен стеной со времени моего детства. Мы освоили все мыслимые способы перебираться и перелезать через нее, обходить ее, подлезать под нее.