— Та-ак… По левому берегу Оскола… Боярину Григорию Батову…
Он поднял глаза на гостей. Григорий поднялся, поклонился. Несколько секунд воевода всматривался в его лицо — голубые глаза, темно-каштановые прямые волосы, острый подбородок, проглядывающий сквозь редкую бороду, — потом спросил:
— Старший, что ли?
— Старший с отцом на старом поместье остался, Дмитрий Федорович, — поправил его гость. — Я второй буду.
— Хорошо, — кивнул боярин Шуйский и взялся за второй свиток. — Земли корочаевские… Деревни Снегиревка и Рыжница, и между ними… Сергею Батову.
Поднялся и поклонился, пригладив густую и окладистую не по возрасту бороду, боярин в бахтерце, удивительно схожий с братом.
— Добрые места получил, — кивнул воевода и спохватился: — Вы угощайтесь, гости дорогие, на меня не глядите. Обедали мы недавно. На снедь сию ныне и смотреть не могу.
Потом развернул третью грамоту:
— Земли корочаевские, по правому берегу Донеца… Боярину Варламу Батову…
Поднявшийся Варлам выглядел словно чужаком среди прочих Батовых: рыжий, курчавый, лопоухий, с бесцветными глазами, заметно выше ростом, но более узкоплечий.
— А это жена моя, боярыня Юлия, — указал он на остроносую девушку, оказавшуюся единственной всадницей в обозе. Голову боярыни не по обычаю вместо убруса укрывал немецкий бархатный берет с одиноким разноцветным пером. Женщина, правда, предпочла бы ходить и вовсе простоволосой — но в теперешней Руси это считалось немалым позором. Юбок бывшая спортсменка также не переносила, поэтому носила шаровары из тонкой шерсти, уходящие в низкие яловые сапожки. Естественно, и над шароварами укрывал стройное тело не привычный вышитый русский сарафан, а черный шелк еще неизвестной в этом мире блузки, сшитый дворовыми девками Евдокима Батова частью с помощью боярыни, частью — как сами умели. Поэтому ворот блузки застегивался сбоку, как на косоворотке, и рукава были не вшитые, а выкроенные вместе со спинкой и передом. Зато на груди алела умело вышитая роза.
— Татарка, что ли? — удивился воевода.
— Сам ты татарин! — моментально вскинулась женщина. — Да я тебя раз в пять русее!
— Да не хотел я тебя обидеть, помилуй Бог, — отмахнулся обеими руками Дмитрий Федорович. — Да и чем? У меня половина друзей на татарках женаты! Кто себе знатного рода сосватал, кто в походе в полон взял. Да еще казаки, что ни год — турецких и татарских ясырок на продажу приводят. Многие поначалу для хозяйства да баловства покупают, а потом, глядишь, и прикипают.
— Я, что, похожа на рабыню? — поднялась во весь свой рост Юля.
— Боже упаси, — опять отмахнулся боярин Шуйский. — Но больно платье на тебе странное. Я из всего наряда только шаровары татарские ранее видывал.