На борту галеры их никто не встретил. Испанец проводил кардинала в салон.
— Прошу вас подождать, падре, госпожа сейчас выйдет, — он вежливо поклонился и тут же ушел.
Джулио остался один, окинул взглядом комнату.
Ничто не изменилось здесь за прошедшие годы. Все та же дорогая обстановка в итальянском стиле, цветные стеклянные витражи, все те же кубки из золота и венецианского стекла на полках, все те же зеркала в золоченых рамах. И та же коллекция оружия на стенах, собранная герцогом де Борджа… Даже запах, запах духов Джованны сохранили эти обитые бархатом стены и расшитые золотом занавеси на стеклянной стене салона…
«Только вот отражение в зеркале сильно изменилось», — грустно подумал кардинал, и слезы навернулись на глаза…
Сильный всплеск волн донесся до него, галера закачалась…
«Отплываем? Это еще зачем?» — с тревогой подумал про себя Джулио.
— Мы отплываем, чтобы избегнуть любопытства ненужных глаз, — услышал он за своей спиной голос гречанки. — Здравствуйте, кардинал.
Джулио обернулся. И остолбенел. Перед ним стояла сама Джованна де Борджа, герцогиня Романьи и Валентино. Ее пышные волосы цвета спелого граната были собраны в высокую прическу, увенчанную сияющей алмазами герцогской короной Романьи. Глубокое декольте черного бархатного платья, усыпанного алмазной крошкой, открывало античную безукоризненность шеи и плеч, будто вылепленных из алебастра. Высокую грудь украшало изумрудное колье, зеленоватое сияние которого отражалось в ее чудных глазах, по глубине цвета и блеску соперничавших с камнями.
Ослепленный, Джулио лишился дара речи.
Видя, как он побледнел, Джованна приблизилась и тихо спросила:
— Неужели ты не узнаешь меня, Джулио? — голос ее едва заметно задрожал от волнения.
Сраженный бурей чувств, кардинал упал на колени перед герцогиней, целуя ее руки. Они были теплы, даже горячи и тоже слегка дрожали.
— Встань, Джулио, встань, — попросила его Джованна срывающимся голосом. — Негоже тебе, кардиналу, стоять на коленях передо мной. Должно быть наоборот. Встань. Я прошу тебя.
Все еще не в силах произнести ни слова, Джулио поднялся, лицо его было залито слезами. Джованна достала кружевной платок и вытерла слезы с лица гостя:
— Садитесь, кардинал, — указала она ему на кресло, — сюда, или сюда. Я полагаю, вы не забыли, где приятнее всего вам было сидеть прежде. Как видите, с тех пор здесь все по-прежнему…
— Кроме меня… — вымолвил кардинал.
— Кроме нас, — серьезно поправила его Джованна, — ведь внешний вид порой очень обманчив.
Кардинал опустился в кресло за столом. Джованна села напротив. Их разделяло черное зеркало эбенового дерева, на котором играли блики свечей, горящих в канделябре посреди стола. Джулио не мог оторвать глаз от своей госпожи.