У Корал округлились глаза. Она обвела взглядом комнату, разглядывая новые образцы, развешанные на стойках, и отошла от дочери.
— Разве это не чудесно, — расцвел Уэйленд, — у нее такой успех!
— Ты хочешь сказать, что меня разыграли? — воскликнула Корал, — что никакой Анаис нет?
— Она есть, она — это я! — Майя подошла, чтобы обнять ее. — Мама, тебе нравятся эти платья, и это я создала их! Ты восхищалась кое-чем, что сделала я! Давай простим друг другу все. Пожалуйста, станем друзьями!
Слезы бежали по ее лицу, когда она обнимала хрупкое тело матери. Она даже не представляла, какое действие окажет на нее это воссоединение. Теперь, наконец, она увидела шрам, но он не показался ей таким страшным, как она опасалась.
Уэйленд обнял их обеих.
— Давайте все заключим мир! Пусть все снова будет как в добрые, старые времена, — настаивал он.
Корал вырвалась из их объятий.
— Боюсь, что все это слишком поздно.
— Мама, пожалуйста…
— Полагаю, что вы оба считаете себя ужасно умными оттого, что сумели так одурачить меня? — вскричала Корал. — Что ж, вы смогли обмануть меня — ваша взяла. И я обозлена на вас обоих.
Но тут почти бессознательно она протянула руку и ткнула пальцем в особенно красивое пальто. Сняв с себя шаль, Корал облачилась в пальто и с восхищением оглядела себя в зеркале.
— Я должен уйти, — сказал Уэйленд, — оставляю вас тут одних.
Корал, продолжая разглядывать себя в зеркале, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, даже не заметила его ухода. Майя наблюдала за матерью. Очевидно, нельзя было рассчитывать на слащавое примирение. Но она чувствовала, что должна нести определенную ответственность за это хрупкое создание.
— Мама, — начала она, — ты не очень хорошо выглядишь…
— Я чувствую себя великолепно! — отрезала Корал. Она повесила пальто на место и взглянула на висящее рядом платье.
— Ты слишком тоненькая…
— Герцогиня Виндзорская говорит, что женщина не может быть слишком тоненькой… — Она приложила платье к себе и посмотрела в зеркало.
— Мама, — сказала Майя, кладя руки ей на плечи, — взгляни на меня. — Корал медленно перевела безумный взгляд на лицо дочери. — Как, по твоему мнению, я выгляжу?
Глаза Корал блеснули.
— Ты прекрасная женщина, Майя, — сказала она. — Я могу почти ревновать тебя… Ревновать к твоей молодости, к твоей красоте…
Майя легонько встряхнула мать, по-прежнему держа ее за плечи:
— Тогда почему ты не можешь оставить эту… враждебность? Я могла бы опереться на твой интерес, на твою дружбу. Почему ты так затрудняешь все для меня?
Корал сделала шаг назад, драматичным жестом откинула рукой прядь волос, обнажив шрам.