Они улыбались ей и махали, и она почувствовала, как здесь невыносимо жарко, и единственное, чего ей в данную минуту хотелось — это оказаться у себя в гостинице со стаканом чего-нибудь холодного в руках.
Она с трудом дотащилась до душного кабинета как раз в ту минуту, когда Флорес повесил трубку. Он странно взглянул на нее.
— Но ваши братья — они ничего не знают об этой премии, — сказал он ей. — Вы сделали это без их согласия…
Маккензи засмеялась.
— Мне не нужно их разрешение! Это мои собственные деньги, это не их деньги. Если я хочу отблагодарить работников, которые помогают мне получать прибыль — это мое личное дело, разве не так? Понимаете, мистер Флорес, моим братьям и дела нет до условий, в которых работают ваши люди. А мне есть! В этом и состоит различие между нами. И я очень рада, что смогла хоть в чем-то им помочь. — Флорес без всякого выражения смотрел на нее. Она подписала чек и протянула ему. — Я знаю, что могу вам это доверить. Выдайте всем работникам по двести долларов, хорошо?
Он взял чек и, нахмурившись, прочитал, что там написано, шевеля губами. Вдруг он улыбнулся.
— Это чек на большую сумму, мне такого не приходилось видеть, — удивленно произнес он. Затем опять помрачнел.
— И это только начало, — сказала ему Маккензи. — Мне бы хотелось улучшить внешний вид помещений, повесить вывеску, так, чтобы здание имело приличный вид.
— Мисс Маккензи, — перебил ее Флорес, — вы не дадите мне взглянуть на номер вашей кредитной карточки, чтобы я указал его на чеке? Иногда они в банке требуют это…
— Да? Ну конечно. — Она пошарила в сумочке и протянула ему карточку «Америкен Экспресс». Он взял ее, внимательно прочитал, затем взял большие портновские ножницы, лежавшие на столе, и разрезал карточку пополам.
— Какого черта вы сделали это? — закричала Маккензи, вырывая из его рук обрезки карточки. — Вы что, с ума сошли?
— Нет, я не сошел с ума, мисс Маккензи, — сказал Флорес. — Я это сделал, потому что мне так приказали ваши братья. Только что, когда я позвонил им в Нью-Йорк. Они сказали мне, что вы больше не работаете на фирму «Голд!» А когда я сказал им, что вы собираетесь заплатить каждой работнице по двести долларов, они велели уничтожить вашу кредитную карточку — они сказали, что считают вас сумасшедшей!
— Но это моя единственная карточка — как вы посмели это сделать! — возмущенно закричала она. — И мне принадлежит четверть акций «Голд!» — и никто не имеет права отобрать их у меня. Теперь я не смогу ни за что расплатиться! Что мне теперь делать?
Он пожал плечами.
— Я вынужден просить вас уйти отсюда, это все, что я знаю. Пожалуйста…