Она подняла брови.
— Надеюсь, ты не организовал никакой развлекательной программы для меня? Я действительно хочу спокойно отдохнуть…
Наверху громко хлопнула дверь, и Колин откашлялся.
— Ну, что касается развлекательной программы, на это не надейся. Видишь ли, ты приехала из Нью-Йорка не одна, вслед за тобой…
Майя нахмурилась, подняв глаза при звуке шагов на лестнице.
— Кто?
— Она проснулась? — раздался голос Маккензи, сопровождаемый дробным стуком высоких каблуков по деревянным ступеням.
Она почти упала в комнату, схватившись в конце лестницы за перила. На ней был халат цвета фуксии, лицо припухло после сна, грим размазался, глаза были сонные. Она остановилась у лестницы и смотрела на Майю.
— Тебе нужно было застать меня в таком виде! — сказала она наконец. — А ты выглядишь прекрасно!
В комнате наступила тишина, и Маккензи глубоко вздохнула.
— Прости меня, — сказала она просто. — Прости! За все! Прости за то, что я ударила тебя, прости за то, что твоя мать умерла, прости за то, что я не была тебе другом, который… — Она замолчала, тряхнула головой, и ее глаза стали наполняться слезами. Она сделала шаг вперед. — Послушайте, я знаю, что значит потерять близкого человека. Когда умер Элистер, я собрала все письма, включая и твои — и знаешь что? Они абсолютно ничего не значили для меня. Мне нужны были люди вокруг меня — друзья! А я всех отпугнула! Не отталкивай меня, Майя! Я прилетела за пять тысяч миль, чтобы утешить тебя. Пять тысяч десять миль, включая дорогу на такси! Я просто хочу побыть с тобой и облегчить твои страдания. Ты разрешишь мне, Майя?
Майя молча смотрела на нее в течение долгих нескольких секунд, потом встала, протянула руки, и, шагнув навстречу друг другу, они надолго застыли в объятии.
Наконец Майя высвободилась и взглянула на подругу.
— Это твой самый великолепный поступок, Маккензи… Маккензи вспыхнула и пробормотала:
— Какой вздор…
— И твой тоже, Колин… — Майя повернулась, протянув к нему руки. Он обнял их обеих.
— Ну, будет вам, а то и я сейчас заплачу! Маккензи направилась к столу, уставленному едой, и обмакнула сельдерей в расплавленный сыр.
— Господи, как вкусно! — Она с явным удовольствием жевала, вращая глазами от восторга. Потом уселась за стол и начала накладывать еду себе на тарелку. — Мы с Эдди поженились, Майя! — ворковала она, зачерпывая салат. — Больше нет леди Маккензи, можешь звать меня теперь миссис Шрайбер. Я хочу сказать: ну, кого я хотела обмануть? Я никогда не чувствовала себя аристократкой! Ты знаешь, что братья выгнали меня из фирмы? Со мной не случалось ничего лучшего! Господи, как я скучаю по своему мужу! Он приедет сюда через несколько дней. Мы едем в Канны, хочешь поехать с нами? Как у вас с Дэвидом? Как было с Филиппом? Мне кажется, не очень, да? Я открываю свою собственную фирму — будет называться «Шматта» — как ты думаешь, меня поймут? Что это за сыр, Колин?