— Даже не верится, — сказала она, глядя в зеркало. Он провел рукой по ее волосам. Темный карандаш, румяна и тени для век совсем изменили выражение ее глаз.
Когда она вернулась к Уэйленду, он в изумлении отпрянул.
— Сами-то вы знаете, какой вы мастер своего дела? — сделал он комплимент Полю-Эмилю. Потом посмотрел на Майю и сказал: — Ты можешь быть манекенщицей, тебе это известно?
— Манекенщицей я бы хотела стать меньше всего, — ответила она.
Бар был почти полон. Тихое воркование превратилось в оживленную болтовню. Запах «Арамис» и «О Саваж», самых популярных духов в этом сезоне, был так силен, что, казалось, воздух готов был воспламениться. Главной темой было самоубийство. Все говорили достаточно громко, казалось, шло состязание в умении наиболее безжалостно, наиболее остроумно прокомментировать смерть Мэйнард Коулз.
— Уверен, что дорогая Мэйнард умерла в платье от Диора…
— Самый шикарный труп, с которым фараоны когда-нибудь имели дело.
— Думаешь, эта сатана в женском обличье столкнула ее?
— Не думаю, но знаешь ли, можно хотя бы удержать человека! Нельзя просто стоять рядом и помахать на прощанье ручкой!
Уэйленд с кем-то болтал, но он услышал комментарии и прерывистое дыхание Майи. Он быстро попросил принести еще выпить. Молодые официанты разносили выпивку на серебряных подносах. Большинство просили водку с мартини.
Вдруг ведущий фотограф Марк Рекслер встал и попросил всех замолчать.
— Было бы неправильно не сказать сегодня ничего о трагической смерти Мэйнард Коулз, — сказал он. — Она была нашим другом. Она была настоящей леди и просто очень порядочным человеком. Многие из тех, кто находится сейчас в комнате, обязаны ей своей первой удачей. Наш мир окажется гораздо беднее теперь, когда в нем нет Мэйнард.
Наступило долгое молчание, а потом все зааплодировали. Затем встал Уэйленд.
— Можно и мне кое-что добавить? — спросил он. — Я хочу развеять клевету, ту ложь, которая распространяется о Корал Стэнтон. Я хочу сказать, что она глубоко потрясена потерей большого своего друга и наставника. Она в глубокой скорби.
Ошеломленные, все замолчали, потом раздались слабые аплодисменты, кто-то заулюлюкал.
— Это правда! — угрюмо убеждал Уэйленд, поворачиваясь то вправо, то влево. Все молчали, потом вернулись к своим разговорам. Майя удивленно смотрела на Уэйленда. Таким она его раньше никогда не видела. Он сел и поцеловал ее. — Это надо было сказать, хотя бы для того, чтобы это было зафиксировано.
— Хорошо сказано, Уэйленд, — проговорил крошечный человечек, появившийся словно ниоткуда. — Пора кому-нибудь защитить нашу дорогую Корал.