Сразу было видно, что Том выпил больше обычного. Он вообще редко пил, и потому Нетти догадалась, что дело плохо. Он не мог ни идти, ни ехать верхом, отправить его в дом Уилсонов было просто немыслимо, и Нетти позвала Тома к себе. Том тут же согласился и, спотыкаясь, поплелся за ней следом.
Ни о каких ласках не могло быть и речи. Нетти слышала, что Том занимался поисками убийц-индейцев, но ни о чем его не расспрашивала. Она спокойно помогла ему раздеться и уложила спать.
Том моментально заснул.
Нетти накрыла его одеялом, а с наступлением ночи зажгла маленькую керосиновую лампу. В неясном свете лампы она долго смотрела на Тома. Ей очень хотелось помочь этому доброму, хорошему человеку, хотелось облегчить его страдания. Она прекрасно знала, как погибла жена Тома, и знала также, почему Том так переживает горе Рене Готье.
Когда утром Том проснулся, Нетти уже готовила завтрак на маленькой плите. Она успела согреть для него ведро воды, достала невесть откуда бритву и поставила небольшую миску с мягким желтым мылом, чтобы он побрился.
Том молча все принял. Заговорил он только после завтрака. Они сидели друг напротив друга, и пили чай.
– Насколько я понимаю, – сказал он, – я вчера сильно надрался.
– Нет, – ответила Нетти. – Ты просто очень устал, и я привела тебя к себе. Ты уснул, как младенец.
– Зачем тебе все эти хлопоты, – проворчал Том.
– Это мелочь. Вот ты действительно сделал мне много добра, – ответила Нетти.
Том смотрел на нее поверх неровного края кружки.
– Я хочу кое-что сказать тебе и надеюсь, ты не обидишься.
Нетти покачала головой.
– Больше двух недель я в одиночку провел в лесу, искал этих головорезов. Сейчас я их не нашел, но все равно найду.
Нетти услышала в его голосе такие решительные нотки, что можно было не сомневаться – Том сдержит свое слово.
– Ты не знаешь эти леса, да тебе и не нужно. Когда я был мальчишкой, еще в Лондоне, никогда бы не поверил, что смогу так легко жить в диком лесу, но вот ведь как получилось. Только голову нечем занять. Там, в лесу, так тихо и спокойно, что с ума можно сойти, если не думать.
Тон у него переменился, но Нетти не понимала причины. Она только заметила, что Том говорит мягче.
– Большую часть времени я думал о троих людях, – продолжал Том. – Двое из них мертвы. Моя жена и бедняжка жена Рене. И их уже не вернуть. И вот я сказал себе, что надо думать о живых. – Тут он замолчал. – Я говорил тебе об этом вчера, когда был пьян?
– Нет, Том.
– Так вот, больше всего я думал о тебе, – сказал Том. – И днем и ночью.
Нетти была так поражена, что не знала, что и сказать.